Л. Шестов — биография, стр. 4 | LOSEV-LIBRARY.RU

Русская философия

Л.И. Шестов. Страница 4.

Стр.: [1], [2], [3], 4, [5], [6]

Лютерову критику католической церкви он толкует в духе "Легенды о великом инквизиторе" Достоевского (см.: "Sola fide" — "Только верою". Париж, 1966, ч. 2. "Лютер и церковь"), которая, по его убеждению, "подводит итоги двухтысячелетней истории Европы" (Там же, с. 112). Систематическое вероучение церкви, рационализированное богословие целенаправленно подменяет загадочное божественное слово общепонятными словами разума, как бы приручая и подчиняя его человеку. Если, по слову Фомы Аквинского, истина не может противоречить истине: истина откровения — истине разумной, разум, безусловно, подчинит себе откровение, какое бы место во внешней иерархии он ни занимал.

Изначальный грех здесь неверие Непостижимому, предпочтение гарантий благочестивого служения свободной встрече со Свободным. В результате догматическое богословие не столько раскрыло истины откровения с помощью Аристотеля, сколько обожествило самого Аристотеля, превратив в действительности саму теологию в служанку этого Philosophus'a. А далее уже с внутренней необходимостью и логической последовательностью это богословие должно было превратиться в рациональную метафизику спинозистского толка, в спекулятивную и, наконец, в научную философию, образцом которой была для Шестова философия Э. Гуссерля.

Шестов рассматривает эти вопросы в книге "Sola fide", написанной в Швейцарии незадолго перед первой мировой войной, но опубликованной лишь посмертно, в 1964 г. Много позже, в 1934 г., Шестов специально возвращается к этой теме в связи с публикацией труда Э. Жильсона "Дух средневековой философии". Шестов написал статью об этой книге под заглавием "Афины и Иерусалим", ставшим впоследствии названием книги.

Шестов принимает основной тезис, развитый либеральным протестантским теологом А. Гарнаком в его капитальном труде "Курс истории догматических учений" (Harnak A. Lehrbuch der Dogmengeschichte. Freiburg; В., 1886—90, Bd. 1—3): христианская догматика есть "произведение греческого духа на почве Евангелия", продукт эллинизации благой вести. В результате эллинистический Логос обратил прямое слово Бога к человеку в богословие — в умозрительное слово человека о Боге, живую веру — в вероучение. Однако и в самой либерально-протестантской критике, в ее рассудочном психологизме, идущем от Шлейермахера, Шестов видит всего лишь очередную форму рационалистического "приручения" веры. Подлинный размах и нешуточный накал противоборства Шестов находит лишь у самого М. Лютера, духовный темперамент которого роднит его скорее уж с Ницше, чем с "религией чувства".

Именно в предельно бескомпромиссных формулах Лютера усваивает Шестов тему глубинного спора, пронизывающего историю христианства и всей определяемой им европейской истории, — спора между "законом" и "благодатью", "делами" и "верой", "волей" и "разумом", "свободой выбора" и "добровольным рабством", между благочестием добродетели и благодатью веры, между оправданным, — стало быть, обусловленным — Богом разумных теодицей и безусловно свободным, всемогущим Богом живым, ничего общего не имеющим с нашими предположениями о добре и зле.

По Лютеру ведь именно самомнение праведности, опирающейся на разум и добрую волю, не допускает человека к Богу. "Поэтому, — не раз цитирует Шестов слова Лютера, — веди себя так, как будто ты о законе никогда не слышал, но войди во мрак веры... Так ведет нас Евангелие вне и над светом закона и разума во мрак веры, где нет ни разума, ни закона" (Соч.: В 2 т. М., 1991, т. 1, с. 453). Бог может откликнуться лишь на зов человека из бездны, в которой исчезли все оправдания, основания и "почвы". В этом пафосе Шестов сближается с тем движением современной ему протестантской мысли, которое известно под именем "диалектической теологии" или "теологии кризиса" (К. Барт, Р. Бультман, Э. Бруннер и др.).

Стр.: [1], [2], [3], 4, [5], [6]

Русская философия









'







osd.ru




Instagram