Русская философия

Е.Н. Трубецкой. Страница 2.

Стр.: [1], 2, [3], [4], [5]

Центральным объектом и одновременно главным орудием исследования в философии Трубецкого является концепция Абсолютного сознания. Возникает она в ходе гносеологического анализа. Согласно Трубецкому, всякий акт познания направлен к установлению некоторого безусловного и общеобязательного (а значит, транссубъективного, сверхпсихологического) содержания — смысла или же истины — и, следовательно, предполагает существование такового; в любом сущем должна существовать истина. Истина же, по Трубецкому, по своей природе не есть ни сущее, ни бытие, но именно содержание сознания, притом характеризующееся безусловностью и сверх-психологичностью.

Поэтому существование истины о любом сущем равносильно существованию некого идеального сознания, содержаниями которого являются все истины обо всех сущих — и только они. Итак, наличие безусловного сознания о сущем есть необходимая онтологическая предпосылка познания: условие и достоверности — и самой возможности индивидуального сознания и индивидуальной мысли. Будучи постулатом познания, это наличие не доказуется, но лишь усматривается интуитивно. Содержанием безусловного сознания могут служить и истины, относящиеся не к сущему в мире, но к Абсолютному, хотя они уже не могут добываться индивидуальным сознанием в акте обычного рационального познания. Совокупное множество всех истин-смыслов, относящихся как к сущему, так и к Абсолютному, является полным в себе, всецелым и завершенным; его содержание свободно от всего относительного, преходящего, обусловленного — "отрешенно".

Тем самым данная совокупность смыслов — безусловное сознание о сущем и Абсолютном — сама обладает необходимыми признаками Абсолютного, т.е. является Абсолютным или же Всеединым Сознанием. Это центральное понятие философии Трубецкого есть явное видоизменение понятия Всеединства у Соловьева, дающее его гносеологизацию, "гносеологическую проекцию". Это видоизменение Трубецкой аргументирует тем, что существование Всеединства как полноты всего предполагает существование Всеединства также и в качестве сознания — иначе сознание было бы внеположно Всеединству, являясь его умалением, ущербом.

Кроме того, согласно Трубецкому, все, что существует в Абсолютном, существует как осознанное им; Абсолютное не только есть причина всех своих содержаний, но и ведает об этих содержаниях, которые как бы сознательно им положены. В этих аргументах концепция Абсолютного сознания в дополнение к гносеологическому усмотрению получает онтологическое обоснование. Поскольку пребывающий в Абсолютном сознании смысл всякой вещи может отождествляться с ее идеей (эйдосом, идеальным первообразом, "сперматическим логосом"), то мы на традиционной почве христианского платонизма или, точнее, панентеизма с восходящей к псевдо-Ареопагиту онтологической структурой "мира в Боге", но эта структура возникает здесь в кантианской гносеологизированной трактовке.

Главнейшими атрибутами Абсолютного сознания являются полнота и всеединство, всевременность, безусловность (предполагающая, в частности, сверхпсихологичность). Все эти свойства в корне отличают Абсолютное сознание от человеческого, индивидуального сознания, которое не может составлять собой всеединства, а также обусловлено временными пространственными и психологическими формами и потому "не имеет в себе всецелого начала самого себя" (Метафизические предположения познания, с. 312). Сущность этих различий в том, что индивидуальное сознание "становится", представляет собой психологический дискурсивный процесс во времени, тогда как абсолютное сознание не процесс, но вневременное созерцание вечной полноты своих содержаний.

Эти содержания в философии Трубецкого, последовательно теологической, понимаются как замыслы Божии. Но замысел Божий о вещи есть не отвлеченное понятие или мысль о ней, а прежде всего ее идеальный первообраз, т.е. сама эта вещь по преображении (пресуществлении, одухотворении) ее чувственной, эмпирической природы. Поэтому "чувственное не исключено из Абсолютного сознания, а наоборот, в нем положено и насквозь пронизано мыслью. Оно не есть ни только мысль, ни только чувственность, но абсолютный синтез того и другого" (Там же, с. 324). Иначе говоря, из Абсолютного сознания отнюдь не устранены образы, звуки, краски и формы, но они преображены там, т.е. сообразованы и взаимоустроены по законам гармонии Абсолютного, выяснение которых лежит за пределами гносеологии и составляет у Трубецкого одну из главных задач его софиологии.

Концепция Абсолютного сознания как мира идеальных первообразов имеет далеко идущее сходство с платоновским учением об идеях. "Мир идей... есть именно безусловное сознание" (Смысл жизни, с. 14), поскольку платоновские идеи обладают всеми атрибутами последнего: безусловностью, вечностью, сверх-психологичностью. Однако идеи как отвлеченные родовые понятия являются и полностью сверхчувственными, отрешенными от всего чувственного, в то время как идеальные первообразы, по Трубецкому, суть не сверхчувственное, но преображенное чувственное, духовно-чувственное.

Подобное отрицание отвлеченно-духовного и утверждение связанности чувственного с духовным, онтологическое оправдание чувственного и материального в разных формах присущи всем философам круга московского "Пути", что позволяет говорить о своеобразной "московской школе религиозного материализма" (термин введен Соловьевым и позднее подхвачен Булгаковым). Соединяя сферу чувственного с понятиями смысла, идеи и т.п., позиции этой школы давали благоприятные возможности для развития теории искусства, и прежде всего духовного. И Булгаков, и Флоренский, и Трубецкой обращаются к учению об иконе, однако работы Трубецкого "Умозрение в красках" и "Два мира в древнерусской живописи" (1916) предшествовали "Иконостасу" Флоренского и "Иконе и иконопочитанию" Булгакова.

Стр.: [1], 2, [3], [4], [5]

Русская философия

• Н. Бердяев

• С. Булгаков

• И. Ильин

• Л. Карсавин

• П. Кропоткин

• А. Лосев

• Н. Лосский

• В. Розанов

• В. Соловьев

• Е. Трубецкой

• С. Трубецкой

• П. Флоренский

• С. Франк

• Л. Шестов

• Г. Шпет

• В Эрн

  
  

• СЕМИНАР «РУССКАЯ ФИЛОСОФИЯ»

• Альманах «София»