Русская философия

В.В. Розанов. Страница 4.

Стр.: [1], [2], [3], 4, [5]

Основанием для этого послужила несомненная уверенность в том, что «узел этого (пола) — в младенце, который, правда, "с того света приходит", "от Бога его душа ниспадает"». Это было для Розанова "коперниковской вещью", открытием "относительно всей человеческой культуры". "Разом для себя осветил я и Жизнь и Божество, — подводит итоги Розанов, — а человек... стал для меня религиозной вещью, святым существом, вечно бредящим о небесном" (Розанов — А.П. Устьинскому, январь 1898 г.).

Метафизика пола приобрела у Розанова космологический характер и его философский интерес из логико-гносеологического типа ("О понимании") перешел в основном в культурологический и историософический. Органический тип философствования, получивший в "публицистике" особую свободу, исключил у Розанова всякую систематичность. Он стал сознательным и принципиальным асистематиком. Из рождающегося бытия у Розанова естественно вытекал взгляд на историю и культуру как на пространственный фактор существования.

Так же естественно складывался и ценностно-иерархический возрастающий ряд. Движение вверх выражается как стремление к "благородному виду" вещей. В метафизике Розанова отсутствует феномен времени. Поэтому движение к благородству вещей протекает как бы в "вечности", а всякое напоминание о конечности вещей, их завершении вызывает естественный протест, т.к. это явление выпадает из культурологического круга идей Розанова.

Принимая феномен рождения как факт культуры, смерть Розанов воспринимал как антикультурный фактор мира, абсурдный, случайный, выпадающий из ряда. Таким образом, форма, система и вообще всякая очевидная формальная упорядоченность метафизически была чужда его сознанию. Розанов был весь погружен в созерцание истины бытия как такового. Отсюда возникали всевозможные его "парадоксальные истории" как в общественной, так и в литературной жизни. Он попал не в тот "угол истории". Отсюда — глубокая трагедия его личности.

Публицистика и журналистская деятельность Розанова была подчинена практическим, жизненным проблемам не только ex cathedra, но и выражала в определенной мере его внутренние духовные потребности. Все главные темы были тесно связаны с его личной биографией (незаконный брак, незаконнорожденные дети и т.д.). Так, не желая примириться с абсурдом института незаконнорожденных детей, Розанов обратился к историческим и религиозным источникам семьи. Он освоил культуру и религию Древнего Египта, Израиля, Древней Греции и Рима.

Это знакомство имело влияние не только на формирование его "философии семьи" (см.: Семейный вопрос в России: В 2 т. СПб., 1903), но и на характер мировоззрения и выработку религиозных представлений, которые стали основой "философии" зрелого этапа его жизни. Религиозная эволюция Розанова прошла сложный путь и не обрела разрешающего, положительного характера. "Уже с 1-го курса университета я перестал быть безбожником. И не преувеличивая скажу: Бог поселился во мне... Что бы я ни делал, что бы ни говорил и ни писал, прямо или в особенности косвенно, я говорил и думал, собственно, только о Боге: так что Он занял всего меня, без какого-либо остатка, в то же время как-то оставив мысль свободною и энергичною в отношении других тем" (автохарактеристика 1909 г.).

Независимый от всяких авторитетов, Розанов в сакральной стороне своей был чрезвычайно внимателен к духовным движениям своего сердца. Однако это закрыло его внимание к историческим формам религиозного опыта и вылилось в свой собственный путь Богостроительства, который был всецело связан с развитием его личности. Метафизика личности Розанова — ярчайшая страница в истории русской (и мировой) культуры. Все творчество Розанова охвачено субъективным духом, и через все его полотно отмечено постоянством присутствия автобиографических мотивов.

Стр.: [1], [2], [3], 4, [5]