Русская философия

В.В. Розанов. Страница 2.

Стр.: [1], 2, [3], [4], [5]

Автобиографические материалы Розанова рассказывают, что еще с 4 класса он обнаружил склонность к философствованию. Под влиянием идей Милля Розанов построил систему доказательств в пользу счастья как верховной идеи человека. Эта утилитарная идея сконцентрировала все юношеское мировоззрение Розанова, подчинив даже его житейские поступки, и отрицательно разрешилась на третьем курсе университета. По признанию Розанова, это был "первый зародыш" его "умственного развития". Розанов открыл, что "идея счастья как верховного начала человеческой жизни есть... придуманная идея, созданная человеком... но не есть цель, вложенная в него природою".

Эти неожиданные итоги юношеского философского созерцания Розанов считал "поворотным пунктом" в своем мировоззрении. От искусственных целей, "созданных человеком", он обратился к "естественным целям человеческой жизни", открыть которые можно только "раскрывая природу человека" (см.: О себе и жизни своей. М., 1990, с. 688—90). Этот юношеский переворот обратил философские интересы Розанова к проблемам бытия. И литературную деятельность он начал с новых позиций, сформулировав свой мировоззренческий метод в объемном труде "О понимании: Опыт исследования природы, границ и внутреннего строения науки как цельного знания" (М., 1886).

Этот труд был составлен по всем правилам европейских трактатов по рациональной философии. Основная задача философии Розанова в этой книге лежит в обосновании онтологической категории понимания, которая, по замыслу автора, должна объединить "все схемы разума" со "всеми сторонами бытия" и установить, или выявить, истинность существующего. Книга пронизана идеей потенциальности, и мысль Розанова движется в сторону установления "объективного бытия". Систематически описав все формы учений о "космосе" и "мире человеческом", Розанов предполагал завершить свою философию второй и заключительной книгой "О потенциальности в мире человеческом", в которой, по его позднему ироническому замечанию, будут охвачены "ангелы и торговля", т.е. будет завершена философия как таковая.

Однако книга была полностью не замечена философской общественностью, вызвав у создателя жесточайший кризис. «Встреть книга какой-нибудь привет, — я бы на всю жизнь остался "философом". Но книга ничего не вызвала... Тогда я перешел к критике, публицистике: но все это было "не то". Это не настоящее мое: когда я в философии никогда не позволил бы себе "дурачиться", "шалить", в других областях это делаю, при постоянной, непрерывной серьезности». Собственно философское творчество было прервано, и Розанов, пережив кризис, обратился к историко-культурным и литературным темам, где косвенно продолжал разрешать философские проблемы "мира человеческого".

Восстановление литературной деятельности (1889) и вхождение в общественно-литературную жизнь Розанова произошло при знакомстве и поддержке трех консерваторов, заканчивавших свой путь: Н.Н. Страхова ("крестного отца в литературе"; Розанов называл себя его "учеником"), проф. С.А. Рачинского (взявшего на себя должность "правильного" консервативного воспитания Розанова) и К.Н. Леонтьева (переписка и заочная дружба с ним выработала у Розанова особый стиль "романтической реакционности", эстетика которой окрасила все литературное творчество философа). Розанов выступал с традиционными для консервативной печати второй половины XIX в. русскими темами: монархия, православие, проблема Восток-Запад, русские историософические проблемы и т.п.

Стр.: [1], 2, [3], [4], [5]