Бюллетень. Номер восьмой.

Наши публикации.

Милан Узелац (Сербия)

Каково предназначение философии?. Страница 4.

Стр.: [1], [2], [3], 4, [5], [6], [7]

Диссертацию по феноменологии я не мог писать в Белграде по простой причине – на факультете не было специалистов в этой области. Единственный человек в Белграде, знавший феноменологию и лично знакомый с большинством живших тогда немецких феноменологов, Милан Дамнянович, никогда не работал в Белградском университете.

Решив изучать феноменологию и труды Гуссерля, я еще не знал, что мы родились с ним в один день. Потом я расценил это как некий позитивный знак. Но... Как подойти к пониманию Гуссерля? Мне показалось возможным сделать это через изучение работ его последнего ученика, Ойгена Финка. Я собрал все его опубликованные на тот момент работы и всю литературу о нем. Тогда это было еще возможно: сегодня библиография Финка намного объемнее, чем 30 лет назад. А в то время в Финке видели не оригинального мыслителя, а лишь хорошего интерпретатора и знатока философии Гуссерля. Позднее оказалась, что моя диссертация о Финке была второй в мире.

В Загребе моим научным руководителем был Данко Грлич, который преподавал мне эстетику на третьем и четвертом курсах в Белграде. Кстати, Грлич много лет лично знал Финка. Воспоминания о периоде подготовки диссертации и научном руководстве Грлича не относятся к моим любимым. Это было очень тяжелое для меня время. Впрочем, вероятно, многим из вас эта ситуация знакома. К тому же за несколько месяцев до моего выхода на защиту мой научный руководитель умер, и мне назначили нового ментора – Бранка Деспота, одного из самых больших знатоков философии в той Югославии, широта и глубина знаний которого сделали его полумифической личностью.

Я должен пояснить, что в Югославии и Сербии нет диссертационных советов. И магистерская, и докторская диссертации защищаются перед комиссией, состоящей из трех или пяти человек, в которую обязательно входит научный руководитель, и публикой. Право задавать вопросы имеют только члены комиссии. Для дальнейшей научной судьбы диссертанта огромное значение имеет имя научного руководителя и имена членов комиссии. В мою комиссию входили: Данило Пейович, защитивший блестящую диссертацию о Николае Гартмане и друживший в молодости с Хайдеггером. Он был практически величиной номер один в югославской философии. Вторым членом был Анте Пажанин, ученик Йоахима Риттера, защитивший в тридцать лет диссертацию о проблеме научности и историчности в работах Э. Гуссерля у Людвига Ландгребе. И третий член – Бранко Деспот. Я бесконечно благодарен этим людям за то, что они приняли к защите диссертацию в том виде, в котором она была написана. Так, в 1985 г. я защитил докторскую диссертацию под названием «Философия игры Ойгена Финка».

После защиты диссертации я стал доцентом в Академии искусств в Нови Саде, где начал преподавать эстетику и социологию искусства. Несколько лет я преподавал эстетику, введение в философию и онтологию студентам философской группы на философском факультете университета в Нови Саде. Там в 1995 г. меня избрали ординарным профессором. До последнего времени я работал в Академии искусств, где читал лекции по эстетике, истории философии, эстетике музыки. С 2007/2008 учебного года я преподаю средневековую философию и онтологию на кафедре философии философского факультета в Косовской Митровице.

Еще когда я был студентом, мои учителя говорили мне, что утверждение Фихте о том, что кто-то выбирает философию в зависимости от того, какой он человек, – это не вся истина. Истина и в том, что и философия выбирает человека. В самом деле, если философия не может нас ничему научить, если мы понимаем ее только как профессию, а не образ жизни, – тогда ею не стоит заниматься. Думаю, что феноменология многому меня научила и, может быть, более всего скромности, поскольку тот, кто ею занимается, чужд суеты и гордыни.

Я думаю, эти уроки философии еще в молодости усвоил и Алексей Лосев. И целая его жизнь тому подтверждение. Достаточно вспомнить тот факт, что рекомендация студентам гениальной работы Ильина о Гегеле лишила его работы в университете… Много лет для меня является загадкой следующее: как могло случиться, что такая фигура как Лосев оказалась вдали от университета, а его влияние на развитие философии в России было минимализировано…

Если точно, что философия жива в той мере, в которой она рождает вопросы, то я убежден, что феноменология жива и в наше время. Я считаю, что занятия феноменологией – это одна из редких возможностей для человека оставаться в диалоге с великими философами прошлого и современности и избежать пагубного для философии и философа перехода в другую сферу – сферу актуальной политики, где нашли свое прибежище, но и свою философскую кончину многие мои университетские учителя…

Стр.: [1], [2], [3], 4, [5], [6], [7]

• Наши публикации

• Содержание бюллетеня