Бюллетень. Номер восьмой.

Наши публикации.

Милан Узелац (Сербия)

Каково предназначение философии?. Страница 1.

Стр.: 1, [2], [3], [4], [5], [6], [7]

Уважаемые дамы и господа!
Уважаемые коллеги!
Добрый вечер!

***

Обычно, встречаясь первый раз с новыми студентами, я произношу стандартную фразу: «Здравствуйте. Мой предмет называется “Эстетика”, или “Философия музыки” или “История философии” (это зависит от ситуации). Меня зовут Милан Узелац». Поскольку сегодня у меня тоже встреча с новой аудиторией, то позвольте мне воспользоваться наработанным стереотипом и сказать: «Меня зовут Милан Узелац, а темой разговора будет философия».

Организаторы сегодняшнего вечера представили меня как исследователя, который будет говорить о своих работах в области философии и культуры. На афише «Дома А.Ф. Лосева», которую вы видели, обо мне написано очень кратко, но каждое слово меня обязывает к очень многому. Мне нужно рассказать, какие проблемы философии я исследовал и к каким выводам я пришел, занимаясь философией и историей культуры. Могу предположить, что такой своеобразный «самоотчет» в России дело обычное, но для меня подобная ситуация – нечто особенное. До этого момента мне никогда не приходилось говорить о себе и о тех вопросах и проблемах, ответы на которые и решения которых я пытался найти в философии. И никогда до сих пор я не отчитывался о пути, которым я иду в философии и на котором вечно учусь.

Для меня большой честью является предоставленная мне возможность говорить сегодня в этом знаковом для философии и философов месте, где многолетнее творческое мышление и непрерывный диалог с Космосом создал поле мощной позитивной энергии. Здесь каждый должен ощущать высокую ответственность не только перед слушателями и собеседниками, но и перед самим предметом беседы.

Мое пребывание в философии с самых первых шагов было сначала поиском вопроса, а затем поиском ответа. Но, как известно, вопросов всегда больше чем ответов, особенно тех, которые могут удовлетворить не только тебя самого. Мне редко удавалось найти готовые ответы в том виде, в котором их можно было бы просто принять. Мне всегда приходилось что-то добавлять или что-то отметать, и тогда ответ становился действительно моим, хотя бы на нюанс отличным от легко полученных, но полученных на основе чужого опыта.

Еще в средней школе, читая Сартра и Камю, я понял, что буду изучать философию, что для большинства моих учителей, школьных друзей да и моих родителей явилось полной неожиданностью. Для них это было больше похоже на авантюру, чем на продуманное решение. У моего отца не было хорошего образования, он был практичным человеком, прошедшим свои университеты по книге под названием «История Всероссийской коммунистической партии большевиков», в особенности ее четвертой главе. Свой жизненный опыт он приобретал сначала в ремесленном училище, затем под фашистскими пулями на фронтах Второй мировой войны, затем строя развитой социализм в Югославии. Ему хотелось, чтобы я поступил на экономический или юридический факультет, стал адвокатом – самостоятельным, уважаемым и богатым человеком. Я не послушал его, остался без того богатства, о котором мечтал для меня мой отец: как сказал бы Эрнст Блох, «потеря в поступательном развитии» . Но зато я сегодня здесь и с вами.

Итак, в 1969 г. я поступил на философский факультет Белградского университета, над которым все еще витал бунтарский дух бурного 68-го года. Все мои профессора были марксистами – кто-то ортодоксом, кто-то диаматовцем, некоторые стояли на позициях критического марксизма. Но многих из тех передовых профессоров мне увидеть и услышать не удалось. Они, главным образом, преподавали тогда в американских университетах и редко навещали стены родного университета. К слову сказать, большинство моих профессоров-марксистов с течением времени превратились в демократов и стали у истоков политического плюрализма в Югославии, хотя, как мне кажется, им, как и большинству их политических учеников, так и не удалось преодолеть идеи «однопартийности» и «руководящей роли».

Если коснуться судьбы философии в Белградском университете, то ее можно определить как драматическую, если не трагическую. До середины 1970-х годов еще можно было говорить о профессиональном и коллегиальном единстве в университете, которое могло противостоять возможным репрессиям со стороны власти.

Стр.: 1, [2], [3], [4], [5], [6], [7]

• Наши публикации

• Содержание бюллетеня