История домов в воспоминаниях жителей Арбата

Ирина Игоревна Стин. Большой Афанасьевский переулок, дом №3. Страница 5.

Стр.: [1], [2], [3], [4], 5, [6], [7]

Они не гнушались доносов, и я точно знаю, на кого они их писали. Они были безумно завистливы и злоязычны. Не хочется вспоминать их, чтобы не притягивать злые силы. Бог им судья. Описываю же я жильцов особняка только для того, чтобы документально подтвердить безумие и безобразие быта советских времён.

В следующей комнате жила еврейская семья Пинес: мама, Феня Абрамовна, сын Гавриил Эммануилович, его жена Мэри Моисеевна и их сын Митя. (18 кв. м). Во время паспортизации мои близкие пришли получать паспорта в одно время с соседями. Каждого вызывают в комнату. Первым вызывают: «Пенис!» — Молчание. — «Пенис!» — Робкое шевеление, смущённое: «Пинес?» — «Ну! Я же вас вызываю!»... В следующей — Юлия Александровна Гесс, пианистка, переписчица нот. (10 кв. м) И ещё родственники Ушинского, Боровские Александр Александрович, его жена Надежда Николаевна и их дочь Наташа. Комната была, как библиотека, сплошь разгорожена стеллажами с книгами. В конце, наверное, сороковых годов, на время умирания матери, Наташа наняла домработницу. И поздно обнаружила, что та растапливала печь прижизненными изданиями Пушкина.

Внизу было общая кухня, за ней — наша комната (19 кв. м). В соседней квартире — дворник Тихон Васильевич с женой (7 кв. м), рабочий Володя Рыкунов с женой и двумя детьми (6 кв. м) и дочь умершего дворника Николая Васильевича Мурашова, Настя, с двумя дочерьми, Лелей и Зоей (16кв. м). У них был отдельный вход и своя общая кухня. Так что у нас, при своём отдельном входе, была почти отдельная квартира. Пишу это просто так, для исторической достоверности и абсолютной точности бытия одного из многих особняков арбатских переулков.

В крыле, с совершенно отдельным входом, комнаты были заселены горничной Гурок Дашей, которая вынянчила два поколения и была ими брошена в дом престарелых, когда не смогла уже быть полезной. С Дашей жила сестра Соня, а потом «плименница», вышедшая замуж и родившая дочь. Это Даша ухитрилась прописать «плименницу» в Москве и очень этим гордилась. Однако и эти родственники предали Дашу, оставив её в доме престарелых. И, наконец, дядя Миша Курбатов. Это был хитрый человек, тайно известный тем, что он один знал секрет плесени, проступающий на памятнике Ленину, сидящему в музее Ленина на Красной площади. Периодически он приходил с одному ему известным составом, смывал плесень и уходил. Поговаривали, что он нарочно не раскрывает рецепт, чтобы подольше в нём были заинтересованы и не посадили бы. Мы сами с мужем были в музее, где в запасниках сидел замшелый Ленин, а сотрудники скорбели об усопшем дяде Мише (это уже в 1970-е г.). А дело в том, что сидящий Ленин был вылеплен из чего-то вроде воска и напоминал живого человека.

Вот тебе и маленький дом, скромный особняк!

В 1943 году из Вереи домой пришёл умирать бывший дворник Николай Васильевич Мурашов. До войны папенька мой дорогой, который был изобретателем и очень остроумен, устроил один сюжет, которым потом весьма гордился. Проснувшись очень рано, в тишине пятичасового рассвета, отец увидел задумчивую спину Николая Васильевича. Идея пришла мгновенно: беззвучно налита хорошая стопка водки, сооружён отличный бутерброд и ... тишайше выдвигается из окна — разом окружая стаканчиком и бутербродом унылую фигуру дворника. Видение потрясло старого пьяницу — всё видел, но чтоб с неба поднесли! Такого не было.

— Игорь Афанасьевич! Отец родной! — со слезами воскликнул он.

«Отцу родному» было лет 30. Но радовались оба как дети — отец, что так блестяще осуществил затею, Мурашов проникся благодарностью за понимание момента — было страшно рано и опохмелиться было совершенно негде. Но вот пришла война, Мурашовы эвакуировались в Сибирь, а Николай Васильевич уехал тогда в родную деревню.

Стр.: [1], [2], [3], [4], 5, [6], [7]

• История домов в воспоминаниях жителей Арбата

• Память Арбата

• Арбат