Бюллетень. Номер восьмой.

Из архива

А.Ф. Лосев

Эмпиризм и наука. Страница 7.

Стр.:[1], [2], [3], [4], [5], [6], 7

Так исходная интуиция, сама будучи недоказанной, определяет каждый шаг Юмовой философии. И первоначальные определения идеи и впечатления – условны, неопределенны и бездоказательны (Г. Шпетт. Проблема причинности у Юма и Канта. Киев. 1907, стр. 27–28); и целостность духа говорит о совершенно иных «идеях» и «впечатлениях» (Л.М. Лопатин. Положит<ельные> зад<ачи> фил<ософии>», ч. II. М. 1891, стр. 117 слл.); и, наконец, сам Юм знает, что он в сущности «не может найти теории, которая удовлетворяла бы» его в проблеме тождества личности («Трактат», 258), и что, след<овательно>, его «идеи» ничего ему не объяснили. И все-таки узко-чувственная интуиция остается незыблемой. До того она сильна, безапелляционна и непреоборима.
Мы ни слова не сказали о Беркли. Но с Беркли случился тот самый скандал, который до сих пор, окутывая очи историков философии, заставляет в философии Нового времени видеть лишь Vorgeschichte /8/ Кантовской философии. Беркли попал в контекст Локка и Юма, как антитезис рационализму, а Кант трактуется, со слов, главным образом, самого Канта, Коперником, примирившим два главные «до-кантовские» течения. В мою задачу сейчас не входит выяснение истинного смысла философии Беркли. Достаточно указать только на то, что из всех произведений Беркли произвольно выхватывается лишь «Трактат о началах человеч<еского> разума», а из этого «Трактата» тенденциозно выбрасывается главная цель его, «доказательство существования и имматериальности Бога или природного бессмертия души». На глубокую связь Беркли с кэмбриджскими платониками прекрасно указал П.<П.> Блонский («Историч<еский> контекст филос<офии> Беркли», сборник «Г.И. Челпанову» /9/ , М. 1916, стр. 90–95); ему же принадлежит и весьма основательное сближение Беркли через Кэмбридж и Мальбранша с Плотином (там же, и его же, «Филос<офия> Плотина», М. 1918, стр. 305–306). Соображения П.П. Блонского заставляют нас опустить Беркли в рассуждениях о классическом «эмпиризме».
Итак, основатели и создатели, завершители т<ак> н<азываемого> эмпиризма не дали аргументов для исходных интуиций и опыта, лежащего в основе этого «эмпиризма». Нужно ли после этого доказывать отсутствие этих аргументов в остальной истории эмпиризма? Разве основание философии Д.С. Милля не тождественно с предпосылками Юмовой философии? Развить и дополнить Юма, напр<имер>, в последовательно эмпирическом и индуктивном обосновании математики /10/ или в более мудреном, чем у Юма, учении о вере в существование внешнего мира – в противоположность непосредственному его восприятию, – разве все это значит рассуждать иначе, чем Юм? /11/ Нет, новоевропейский эмпиризм есть сплошное вероучение, но только очень плохое вероучение, и сплошная метафизика, но только очень дурная и совершенно произвольная метафизика. Учение об эмпирических основах жизни – догмат, как и вся эта исступленная вера в науку (хотя наука сама по себе не имеет ничего общего с эмпирическим обоснованием науки). Эмпиризм наших физиков, химиков, естественников и врачей, до сих пор являющихся сознательными и бессознательными сторонниками английского эмпиризма, есть один из самых абстрактных, пустых, один из самых отвратительных видов метафизики. Эмпиризм – типично буржуазная философия, мануфактурное мировоззрение. Духовное убожество и пустота, толстый карман и сытое брюхо, а главное бараньи, куриные мозги – вот что такое основание современной физики, физиологии, биологии и медицины /12/. Самодовольное пошлячество физика и естественника, уверенного, что души нет, а есть мозг и нервы, что Бога нет, а есть кислород, что царствует всеобщий механизм и его собственная ученая мещански-благополучная, дрянненькая душонка, вся эта смесь духовного растления и бессмысленного упования на рассудок есть одно из самых ужасающих чудовищ, порожденных буржуазной культурой. Это – та дебелая, краснощекая бабенка, которая сидит на телеге и весело щелкает орехи, когда – в известном сне Раскольникова – производится истязание несчастной клячи и ребенок прильнул к издыхающей, истекающей кровью лошади и в слезах обнимает и целует ее голову /13/. Так истязуется и распинается истина в человечестве, и немногие в слезах и духовной скорби окружают ее, отдавая последнюю дань любви и преданности. А дебелая и краснощекая бабенка буржуазии щелкает себе орешки и проповедует эмпиризм и механистический позитивизм в науке и жизни.

Примечания

В предыдущем, седьмом выпуске нашего «Бюллетеня» (с. 88–101), а также в журнале Credo new, № 1(53), 2008 (СПб.) были впервые опубликованы вводные главы из работы А.Ф. Лосева под условным (дано публикаторами) названием «О единстве онтологии». Рукопись не датирована, вероятнее всего, ее следует относить к 1920-м годам.
Продолжаем публикацию, предлагая читателям новую главу «Эмпиризм и наука» из состава указанной работы. Заголовок данной главы не сохранился и реконструирован исходя из содержания текста. Здесь автор, закончивший во введении обрисовку общих принципов классификации основных типов философского отношения человека к миру, приступает к характеристике отдельных типов онтологий и затрагивает, в частности, такое направление мысли, как эмпиризм. Ключевую роль играет при этом анализ роли опытной интуиции, причем автор подчеркивает необходимость во всяком опыте различать то или иное мистическое содержание. Определенного рода мистике и, следовательно, иррационализму так называемого английского эмпиризма и посвящена эта глава.
Подчеркивания в рукописи переданы при публикации курсивом. Немногочисленные конъектуры и расшифровки сокращений помещены в угловые скобки. Сохранено двойственное употребление прилагательного эмпирический – эмпиристический, относительно которого автор (по причине, видимо, незавершенности работы над текстом) проявил некоторые колебания.

Публикация А.А. Тахо-Годи,
подготовка рукописи к публикации и примечания В.П. Троицкого.
Работа выполнена в рамках проекта РГНФ 08-03-00127а

---

/8/ - предыстория, доисторические времена (нем.).
/9/ - Полное название сборника: «Георгию Ивановичу Челпанову от участников его семинариев в Киеве и Москве 1891–1916. Статьи по философии и психологии». Именно в этом сборнике опубликована одна из первых научных работ А.Ф. Лосева «Эрос у Платона».
/10/ - Далее в рукописи зачеркнута фраза в скобках: («Система логики», пер. под ред. В.Н. Ивановского. М. 1914, кн. 2, гл. 5–7 и кн. 3, гл 24; у Юма, как известно, было некоторое противоречие между учением о математике как о сфере отношений идей, а не фактов, и – учением об идеях как копиях впечатлений).
/11/ - Далее начало фразы написано в рукописи карандашом, а затем до конца раздела текст выполнен фиолетовыми чернилами (весь предыдущий – черными), почерк этой части рукописи заметно отличается беглостью и вообще читается с затруднениями. Следовательно, перед нами – более позднее добавление.
/12/ - Следующий далее текст (от слов «Самодовольное пошлячество…» до «… любви и преданности») был воспроизведен в известном «Материале о рукописи А.Ф. Лосева “Дополнения к диалектике мифа”» («Источник. Документы русской истории», № 4 (23), 1996. С. 126), составленном сотрудником ОГПУ М.А. Гераси¬мовой в июне 1930 года. Это совпадение вынуждает нас предположить, что данный раздел об эмпиризме (частично или целиком) был перенесен автором в состав «Дополнения» к «Диалектике мифа».
/13/ - См. эпизод сна Раскольникова, глава V первой части романа Ф.М. Досто¬евского «Преступление и наказание».

Стр.:[1], [2], [3], [4], [5], [6], 7

• Содержание бюллетеня