Бюллетень. Номер девятый. Наши публикации

А.М. Камчатнов. А. С. Шишков как предтеча русской философии языка. Страница 8.

Стр.: [1], [2], [3], [4], [5], [6], [7], 8

О «голосе нации» у этих авторов есть и иное, очень ценное признание: «В преддверии неизбежной войны с Наполеоном власть хотела пойти на компромисс с обществом, пожертвовать собственными реформаторскими проектами ради чаемого единения нации и предложить для этого единения соответствующие идеи и соответствующий язык. Ни идеи Сперанского, ни язык Карамзина не могли сплотить общество перед грядущей военной опасностью. Назначение Шишкова вызвало восторг в патриотически настроенных кругах. С этого момента и до середины 1814 г. Шишков будет писать все императорские манифесты, его голос и его „слог” станут голосом монарха и всей нации» . Итак, «язык Шишкова» сплотил нацию, но был утопией, так как не учитывал «фактора развития», а «язык Карамзина» не мог сплотить нацию, но он учитывал «фактор развития» и потому не был утопией. Логически безупречным выводом из этих посылок будет следующий: чтобы развиваться, русский литературный язык не должен сплачивать нацию, а чтобы объединять общество, русский литературный язык не должен развиваться. Вся эта логическая неразбериха вызвана тем, что цитированные авторы занимаются не культурно-историческим исследованием литературных и лингвистических взглядов Карамзина или Шишкова, а идеологической самоидентификацией, чем, собственно, и всегда занималась русская интеллигенция, писала ли она о Пушкине, Достоевском, Карамзине или Шишкове.
Теперь, возвращаясь к названию статьи, будет уместным напомнить о том, что над сочинением «О различии строения человеческих языков и его влиянии на духовное развитие человечества» Вильгельм фон Гумбольдт работал в тридцатые годы XIX века (оно было опубликовано лишь в 1907 году), то есть через тридцать лет после выхода в свет «Рассуждения» Шишкова;. Именно из этого труда Гумбольдта просвещенная Европа узнала о том, что язык есть орган, образующий мысль, что язык есть внутренне организованная система, что каждый язык связан с формированием духовной силы нации, что он всеми тончайшими нитями своих корней сросся с силой национального духа, что на главные вопросы о началах и внутренней жизни языка нельзя должным образом ответить, не поднявшись до точки зрения духовной силы и национальной самобытности и что именно различия национальных языков, связанные с работой человеческого духа, должны стать предметом лингвистического исследования.
Осталось напомнить слова М. А. Дмитриева: «Шишков был в некотором смысле пророк; за то его и не слушали, как в древности пророков!»[55] Можно соглашаться с тем, что Шишкову недоставало истинной учености, но ее недоставало и его оппонентам; что он был нетерпим, бранчлив, подозрителен; что его собственный стиль был неуклюж; однако нельзя согласиться с тем, что в его «мокроступах» не было ничего, кроме повода для шуток, напротив, в его «святом косноязычии» заключалась живая и плодотворная мысль о природе языка, которая, будь она вовремя услышана и понята, могла бы стать основой глубоких и подлинно научных исследований в области сравнительного языкознания.

Стр.: [1], [2], [3], [4], [5], [6], [7], 8

• Наши публикации

• Содержание бюллетеня