? /header®Бюллетень. Номер девятый. Наши публикации ?

А.М. Камчатнов. А. С. Шишков как предтеча русской философии языка. Страница 3.

Стр.: [1], [2], 3, [4], [5], [6], [7], [8]

Как тут не вспомнить теорию номинации Лосева: в акте номинации есть три момента: «1) отвлеченный смысл сам по себе, 2) какой-нибудь его заместитель и представитель и 3) их отождествление в одном и неделимом предмете. Пусть мы имеем немецкое слово для обозначения понятия «искусство». Тут у нас: 1) отвлеченное понятие искусства, одинаковое во всех языках и во всех пониманиях; 2) сфера могущества, воли творчества, которая, взятая сама по себе, отнюдь не есть нечто обязательно связанное с искусством (хотя в данном случае языковое сознание призвало эту сферу как специального заместителя и выразителя искусства); и 3) то третье, где оба эти принципа совпадают настолько интимно и неразрывно, что получается одно и единое слово, в котором иной раз уже с трудом можно различить оба эти момента»[18] . Это слово Kunst. Еще проще эти момента можно увидеть в структуре фразеологизма. Допустим, у нас есть отвлеченное понятие полной ненужности какой-либо вещи; далее есть образ, гештальт – рыба под зонтиком; наконец, есть отождествление отвлеченного понятия и его заместителя – образа рыбы под зонтиком; так появляется фразеологизм: Нужно мне это как рыбе зонтик.
Те же три момента и у Шишкова: слова, хотя одно и тожъ понятiе выражающiя, по различнымъ умствованiямъ составлены и отъ разныхъ источниковъ проистекать могутъ.
Чем же в таком случае являются заимствования? Это – слова, лишенные для нас своего заложенного в них «умствования», то есть слова без ясной или хотя бы ощутительной внутренней формы, слепые и глухие условные значки понятий, ничего не сообщающие нашему языковому уму и сердцу. Именно здесь источник гневных инвектив Шишкова против заимствований, против привычки воспитания русских дворян французскими гувернерами. По мысли Шишкова, в словах литературного языка должно быть разумное, осмысленное соотношение между понятием и выражающим его словом; должно быть ощутительно, почему данное понятие выражается именно этим словом; «въ словахъ должна заключаться мысль; а иначе онѣ будутъ пустые звуки»[19] . «Весьма хорошо слѣдовать по стопамъ великихъ писателей, но надлежить силу и духъ ихъ выражать своимъ языкомъ, а не гоняться за ихъ словами, кои у насъ со всѣмъ не имѣютъ силы» [20]; сила здесь – внутренняя форма слова, вложенное в слово «умствование», способ понимания понятия. Шишков, надо думать не без сарказма, напоминает карамзинистам слова Вольтера: «Горе тѣмъ рабственнымъ переводчикамъ, которые, гоняясь за каждымъ словомъ, отъемлютъ у мысли силу!» [21]
Шишков, наверное первым в России, «осознал тот факт, что значение слова со¬стоит не только в его понятийном содержании (которое может быть с легкостью перенесено из одного языка в другой), но складывается из всей суммы его словообразовательных связей и сочетаемости с други¬ми словами в составе выражений, принятых в данном языке. Поэтому полный объем смысла каждого слова в данном языке („круг знаменования”, как его называет Шишков) всегда уникален; он никогда не соответствует в точности „кругу знаменования” слова, обозначающего соответствующее понятие в каком-либо другом языке» [22]. Шишков сравнивает «круг знаменования» русского слова трогать и французского toucher и находит, что русское слово соответствует французскому лишь в одном значении – ‘касаться руками’; в других случаях глагол toucher по-русски лучше передать глаголом играть (на клавикордах), а русский глагол трогать (с места) выражается по-французски глаголом partir. «Разсуждая такимъ образомъ, ясно видѣть можемъ, что составъ одного языка несходствуетъ съ составомъ другаго, и что во всякомъ языкѣ слова получаютъ силу и знаменованiе свое во первыхъ отъ корня, отъ котораго онѣ происходятъ, во вторыхъ отъ употребленiя. Мы говоримъ: вкусить смерть, Французы не скажутъ gouter, а говорятъ: subir la mort. Глаголъ ихъ assister по нашему значитъ иногда помогать, а иногда присутствовать, как напримѣръ: assister un pauvr, помогать бѣдному, и assister à la ceremoni, присутствовать при отправленiи какого нибудь обряда. Каждый народъ имѣетъ свой составъ рѣчей и свое сцѣпленiе понятiй, а потому и долженъ ихъ выражать своими словами, а не чужими, или взятыми съ чужихъ»[23] . «Таким образом, позиция Шишкова ― в ее первоначальном виде, еще не замутненном эксцессами журнальной полемики, ― далека от примитивной ксенофобии. Опасность иноязычного влияния Шишков обосновывает философскими и лингвистическими аргументами, которые предвосхищают романтическую идею уникальности каждого народа, его языка, истории и культуры, романтический культ национального прошлого, отпечатавшегося в культурной памяти каждого народа через его язык, легенды и словесность» [24].
Если заимствования нехороши, то, может быть, положение могут спасти переводы? По этому вопросу Шишков также высказал весьма глубокие и поучительные мысли, основанные все на той же реалистической интуиции языка.

---

[19] Шишков А. С. Разговор между двумя приятелями о переводе слов с одного языка на другой // Собр. соч. и переводов. Ч. IV. СПб., 1825. С. 318.
[20] Шишков А. С. Рассуждение о старом и новом слоге. С. 8.
[21] Там же. Прибавление. С. 125 второй пагинации.
[22] Гаспаров Б. М. Поэтический язык Пушкина. СПб., 1999. С. 30-31.
[23] Шишков А. С. Рассуждение о старом и новом слоге. С. 39.
[24] Гаспаров Б. М. Поэтический язык Пушкина. С. 31.

Стр.: [1], [2], 3, [4], [5], [6], [7], [8]

• Наши публикации

• Содержание бюллетеня