История домов в воспоминаниях жителей Арбата

Воспоминания Александра Евгеньевича Шапошникова. 15 февраля 2010 года. Страница 2.

Стр.: [1], 2, [3], [4], [5], [6], [7], [8], [9]

Дом № 6-в и его обитатели
…но как прекрасны старые дома
в горбатых переулках у Арбата!
В. Павлинов

Когда в 1940 г. мой одноклассник и друг Володя Павлинов впервые пришел ко мне, чтобы помочь в выполнении задания по чистописанию (по поручению нашей учительницы — Марии Степановны Усиковой: у самого Володи почерк был прекрасный), дом № 6-в еще не производил впечатления дряхлого. Построенный в 1925 г., он выступал как свидетельство частной инициативы. Застройщик, поспешивший воздвигнуть это деревянное двухэтажное строение, исходил, очевидно, из того, что НЭП введен надолго.
Высокие потолки, хорошо продуманная планировка квартир (каждая была рассчитана на проживание одной семьи), наличие ванной комнаты с дровяной колонкой, балкона, комнат для прислуги и «черной» лестницы — все это, казалось, возрождало старый уклад жизни и было рассчитано на привлечение состоятельных квартиросъемщиков. Однако эти расчеты не оправдались. К моменту моего рождения дом был уже муниципализирован, застройщик выселен (его дальнейшая судьба мне неизвестна), жильцы уплотнены.
«Никола на Песках»: Храм Николая Чудотворца (Николы на Песках).
Из альбома Н.А.Найденова. 1881 г.

Для получения увеличенного изображения кликните мышкой на фотографии.
Всего в доме № 6-в было четыре квартиры. Их нумерация (с 12 по 15) напоминала о том, что рядом с ним вплоть до начала 30-х годов стояли еще два дома — № 6-а и 6-б, снесенные вместе с церковью Николая Чудотворца (Николы на Песках). На подготовленном таким образом строительном участке (захватившем и церковное кладбище) был ускоренными темпами построен кирпичный шестиэтажный дом № 6, который заселили совслужащими (работниками Наркомата электростанций и др.).
Пройти от нашего дома на улицу Вахтангова проще всего было через боковую арку дома № 6 (с улицы дом № 6-в виден не был).
Большинство жильцов дома № 6-в составляли служащие и члены их семей. Представителями «атакующего класса» — рабочих — были только жившие на первом этаже, в квартире № 12, Лепешковы. Они (сам Лепешков, работающий слесарем в домоуправлении, его жена и две дочери — Нина и Зоя) гордились своим пролетарским происхождением, безбоязненно отстаивали интересы жильцов дома (вплоть до писем в вышестоящие инстанции). Их общественная активность проявилась, например, в таком случае: в один из новогодних праздников жильцы дома увидели поставленные перед фасадом елочки (их было довольно много) — это Лепешков решил преподнести всем жильцам сюрприз, использовав свои связи и возможности.
В квартире № 12 помимо Лепешковых проживала также привлекательная особа, много раз (4 или 5) менявшая своих мужей. Я ее помню под фамилией Фабиани. В той же квартире обитала гражданка Иванова со своими дочерьми — Катей и Зоей, стойко переносящая выпавшие на ее долю трудности.
На том же этаже в квартире № 13 жили Гурские. Глава этого семейства был арестован и осужден на 10 лет. «Мадам Гурская» (так ее называли соседи) осталась с малолетним сыном Юрием одна. Скоро на освободившуюся (с точки зрения домоуправления) жилплощадь был вселен престарелый военный — отставной полковник Караулов, появившийся в квартире Гурских вместе с заботливо опекаемой им собакой (в морозные дни она выходила гулять в специально сшитой для нее попонке). Караулов установил дружеские отношения как с «мадам Гурской», так и с ее сыном.
Дворовая компания у дома № 6-в.
Крайняя слева, во втором ряду — Зоя Лепешкова, крайний справа, во втором ряду — Валерий Шапошников. Во втором ряду, третий слева — Юра Гурский. 1934 г.

Для получения увеличенного изображения кликните мышкой на фотографии.
Квартиру № 14 на втором этаже занимали Лапшины и Шапошниковы. Вселение в нее нашего семейства произошло следующим образом. После ареста И.П. Лапшина и заключения его в Бутырскую тюрьму (в ней Иван Петрович просидел около года) для Лапшиных возникла угроза уплотнения. Тогда они решили не дожидаться появления в их квартире совершенно незнакомых лиц, а подселить в нее хорошо известного им человека — моего отца, Евгения Владимировича Шапошникова (1899—1989), сослуживца Ивана Петровича.
Мои родители — калужане. С 1925 г. отец, специалист по сельскому хозяйству, стал работать в Москве. Проживал он «на птичьих правах», снимая небольшую комнату у Лапшиных. Когда же ему предложили занять большую комнату, прописаться в ней и перевезти в нее все семейство, то он, разумеется, согласился. Незадолго до моего рождения из довольно благополучной в продовольственном отношении Калуги (многие горожане вели натуральное хозяйство) в голодную Москву переехали: его жена — Екатерина Григорьевна (1896—1983), мать — Мария Ивановна (1874—956) и дети — сын Валерий (родился в 1922 г.) и дочь Галина (1921—2007). Таким образом, в одной комнате (24 кв. м) стали проживать, включая отца и меня, 6 человек.
Из Калуги в Москву были перевезены вещи, занявшие довольно много места в отведенном для нашего семейства жизненном пространстве: громадный, облицованный красным деревом, буфет, изящный книжный шкаф, рояль, комод и др. Удивительно, как это все разместилось в одной комнате. К трем железным кроватям добавлялись раскладушки, дополнительное спальное место было на крышке рояля. Главным украшением комнаты было зеркало. Оно и сейчас стоит передо мной: безмолвный свидетель событий, происходивших в доме № 6-в.
У Лапшиных остались три комнаты, одна из них стала проходной. В них проживали 7 человек: сыновья И.П. Лапшина — Сергей и Петр, жена Ивана Петровича — Анна Павловна, вместе со своей сестрой Ольгой, жена Сергея — Алла Сергеевна, их дочери — сестры-близнецы Татьяна Сергеевна и Ольга Сергеевна (родились 16 октября 1934 г.). После вселения нашего семейства и рождения сестер-близнецов вопрос об уплотнении отпал сам собой.
И.П.Лапшин был сослан в места «не столь отдаленные» — сначала в Казахстан, потом на Урал (под Уфу). Желая повидать своих родных, отваживался время от времени появляться в Москве. От каких-либо контактов он при этом уклонялся, в разговор с моим отцом не вступал, к посетителям квартиры не выходил (в проходной комнате, служащей Лапшиным гостиной, все еще висел его портрет — крепкого, энергичного и обладающего чувством собственного достоинства человека).
Застекленная дверь, отделяющая нашу комнату от проходной, занавешивалась. Однако отлично помню, как я, отодвигая край занавески, начинал подсматривать за тем, как играют Таня и Оля. Заметив это, Алла Сергеевна всегда приглашала меня присоединиться к ним, что я и делал.
По вечерам у Лапшиных собирались гости. Они беседовали, совершенно не опасаясь того, что их кто-либо может подслушать (на это обстоятельство, отражающее степень доверия между нашими семействами, много лет спустя обратила мое внимание Татьяна Сергеевна). Почти ежедневно Сергей Иванович музицировал, играя свои любимые фортепьянные пьесы.

Стр.: [1], 2, [3], [4], [5], [6], [7], [8], [9]

• История домов в воспоминаниях жителей Арбата

• Память Арбата

• Арбат