2 | LOSEV-LIBRARY.RU

Бюллетень. Номер восьмой.

Справочно-библиографический раздел.

Н.К. Малинаускене

К 20-летию Всесоюзной научной конференции «Алексей Федорович Лосев и культура XX века» (Москва, май 1989 г.). Страница 2.

Стр.: [1], 2, [3], [4], [5], [6]

Доклад Александра Викторовича Михайлова «Терминологические исследования А.Ф. Лосева и историзация нашего знания»* развивал идею изменчивости и исторического становления термина и слова вообще. По мысли автора, А.Ф. Лосев с самого начала понимал, что, занимаясь философией, надо быть филологом, ориентироваться на античность и прежде всего на Грецию, ибо в древнегреческом языке слова-термины и языковая стихия сближены максимально.

Леонид Витальевич Голованов в докладе «Универсализм античного космоса по А.Ф. Лосеву»* отметил сложность исследования античной эстетики из-за ее слабой отчлененности от других сфер. После тщательнейшей обработки огромного исходного материала Лосев показал, что искусство в античности было моментом самой жизни, что красота античности неотделима от тела, эстетическое неотделимо от космического. Поэтому «Историю античной эстетики» можно рассматривать как историю античного космоса, а сам философ являет для нас живое воплощение красоты человеческого совершенства, «воплощенный космос».

Поэт Владимир Яковлевич Лазарев выступил с докладом «Непрерывность русского философского сознания на примере жизни А.Ф. Лосева в эпоху глобальной прерывности культурных связей». Автор поднял вопрос о необходимости серьезного диалога между православием и наукой, в котором значение лосевского наследия будет возрастать. По словам докладчика, с Лосевым ушел определенный эон русской философии, Лосев был последним философом того поколения, той материи. Его не смогли вытеснить, он не пожелал уехать, жил в нашем обществе, был и нашим современником. Жил и умер философом. У Лосева – позитивное строительное начало, страстная натура. Он страстный соловьевец, страстный служитель Платона, наверное, и страстный христианин. Есть гвардия варваров, для них Алексей Федорович стал мракобесом, для них это разумно. Можно говорить о вдохновенном бытии Лосева. Его ученость – высокая, но не давящая. Он всегда воспарял. Он бранился подобно греческим богам. Он остается в ряду Булгакова, Бердяева, Карсавина. Лосев не принимал Розанова, это понятно в его модели. Не принимал Толстого, но – Достоевского! Лосев мог мыслить и в церковной ограде, и вне нее. У него было двойное дыхание. Необходимо опубликовать всего Лосева, чтобы понять его противоречия, связанные со временем, в котором он жил. Наша культура – культура построенная, негативная, в которой, конечно, он мракобес. Можно и нужно говорить о негативных регионах ноосферы. Жизнь Лосева имеет даже мистический смысл. Счастливы те, кто прошел духовную академию Лосева. Его завещание – изживать варварство в нашем обществе.

М.К. Трофимова представила доклад на тему «Труды Лосева для исследования проблемы гностицизма» (опубликован под названием «Из гностических текстов (“Пистис Софиа”, 47–56)»)*. Среди проблем, сформулированных Лосевым, докладчица выделила проблему символа, знака, форм выражения в античной культуре. Далее она охарактеризовала сложный в своем единстве памятник гностицизма IV века «Пистис Софиа» и представила собственный перевод на русский язык этого коптского текста, располагающего, по ее мнению, к семиотическому анализу.

Заявленный в программе доклад Г.Г. Майорова «Софийная традиция в философии» на конференции не прозвучал. По окончании пленарного заседания член оргкомитета Лосевской конференции, ожидавшейся в октябре 1989 года в Ростове-на-Дону, Михаил Михайлович Гамаюнов проинформировал о продлении сроков приема заявок на участие в этой конференции до 1 июля.

Секция музыкальной культуры начала свою работу 22 мая в 15 часов под председательством А.А. Фарбштейна (Ленинград). Юрий Николаевич Холопов выступил с докладом «А.Ф. Лосев и советская музыкальная наука»*. Причину того, что в «Музыкальной энциклопедии» под ред. Келдыша нет статьи, посвященной Лосеву, и даже не упоминается его имя, ученый видит не только в застойном характере музыкальной науки, но в трудности жанра, содержания и языка основного труда Лосева по философии музыки («Музыка как предмет логики»), а также в трудности вхождения в научный обиход его сложной философской теории музыки. Лосев занимался не традиционной теорией музыки как теорией музыкального произведения, а правильно понимаемой теорией музыки, соответствующей древней традиции, музыкой как искусством времени. Хотя музыкальная область была у Лосева далеко не на первом месте, но то, что им было здесь сделано, уже составило бы славу его наследия.

Стр.: [1], 2, [3], [4], [5], [6]







'







osd.ru




Instagram