Бюллетень. Номер пятый. In memoriam.

А.А. Тахо-Годи. О Владимире Бибихине. Страница 2.

Стр.: [1], 2, [3], [4], [5]

В том заведении, в котором учился Володя, в Лингвистическом институте им. Мориса Тореза в свое время открыли большое испанское отделение. Считали, что нужны обязательно испанисты. Всех пошлют в Южную Америку, где произойдет революция.

Никуда никого не послали. Все оказались безработными. И, между прочим, кое-кто из этих так называемых испанцев тоже к нам приходил в помощь Алексею Федоровичу. Очаровательные девушки. Вероня как раз была с этого испанского отделения.

А затем оказалось, что еще есть дочка, которую зовут Рената. И вообще, что у Володи работы никакой нет. Целых два года у него никакой официальной работы не было. Он никакой ставки не имел. Только где-то там осенью 1972 года он вдруг получил ставку в институте философии. Как ему жить? Алексей Федорович сказал:

- Надо ему как-то помочь. Может быть, денег дать? Хотя, он же не возьмет, не возьмет никогда.

Я говорю:

- А почему? Может, так сделать – давать ему книги, чтобы он делал рефераты. Вы сейчас сочиняете «Эстетику Возрождения», «Символ и проблему реалистического искусства». Здесь же идет Аристотель. Надо же как-то и Вам помочь. Я одна уже не успеваю, потому что у меня кафедра в университете, аспиранты, студенты, занятия и так далее.

Володя так и называл нас: «Вы наши кормильцы». Алексей Федорович платил хорошо.

Занимались обычно так. Володя являлся в двенадцать. Вместе с нами завтракал. Потом шли в кабинет и Володя набирал разные книги. Особенно он любил словарь Лидлл-Скотта, филологи хорошо знают этот роскошный толстый греко-английский словарь. Володя обожал его. Причем, он всегда стоял около стола с этим словарем в руках, который и в руках удержать трудно. Затем он обожал Аристотелевский словарь Германа Боница. У нас было старое издание «Academia Borussica». То есть издание Прусской академии наук, а затем и переизданное в ГДР. И конечно, знаменитый Платоновский словарь Фр. Аста, да и другие словари. Алексей Федорович их любил особенно со своей филологической стороны. Володя в эти словари совершенно погружался. Такая красота – возиться со словами, термины выяснять. А этимологические словари какие великолепные! Вот так они вдвоем тихо, мирно и занимались. Мы привыкли к Володе как к человеку домашнему.

Летом на даче открывается калитка, идет Володя и держит за руку девочку. Это его дочь. Рената. Пока Володя работает с Алексеем Федоровичем, она играет на веранде вместе с моей и Алексея Федоровича племянницей, Леночкой. Елена Аркадьевна теперь доктор филологических наук. А тогда Леночка и Рената играли. Причем, Рената приходила с какой-то очень обтрепанной, матерчатой мартышкой, с ней она не расставалась. Положит ее на диван на веранде. Кошки подходят, понюхают, уйдут, презрительно пофыркивая.

Я спрашиваю:

- Рената, а как зовут твою игрушку?

Она говорит:

- Доктор Мартин Хайдеггер!

Говорит она, между прочим, басом. Вот вам, какая замечательная картинка! Видно сразу, чем занимается ее отец. Потом Рената на участке собирает грибы лилового цвета. И Володя вместе с Ренатой собирали целые пакеты этих грибов, увозили домой. Все это мелкие подробности из быта будущего философа Бибихина.

Надо сказать, что Володя совершенно не заботился о своем, как теперь любят говорить, статусе. Ему это было решительно все равно. Каждый раз он говорил Алексею Федоровичу:

- Брошу я этот лингвистический институт! На что он мне нужен? Я знаю уже все языки, которые мне необходимы. Ничему они меня не могут научить.

Алексей Федорович его уговаривал:

- Нет, давай для порядка ты все-таки заверши свое учение.

- Да не надо мне.

Стр.: [1], 2, [3], [4], [5]

• IN MEMORIAM

• Содержание бюллетеня