Бюллетень. Номер восьмой.

Наши публикации.

А.П. Козырев

Боги на панели. (Эссе). Страница 3.

Стр.: [1], [2], 3, [4]

2

Принадлежащий к поколению моего папы американец Гай Давенпорт вспоминает свою первую детскую встречу с паровозом едва ли не как первый эротический опыт: «Я любил поезда и вырос среди них. Я рисовал паровозы с той же страстью, с какой Хокусай писал Фудзияму. Моя тележка становилась воображаемым паровозом гораздо чаще, чем ракетой или бричкой. А когда летним вечером нам встретился Blue Ridge1, отец, должно быть, заметил, какими глазами я смотрю на кабину машиниста. Меня вдруг подняли, поставили на ступеньку, а затем машинист помог мне забраться на это несказанно важное сиденье. Паровоз всего-то протащил вагоны по депо, но это мои десятилетние руки управляли рычагом, который толкал цилиндры, поворачивал колеса и выбрасывал наружу шипящие султаны пара. Жизнь с тех пор – всего лишь спуск с той вершины». Похожим образом Владимир Ильин гордился, что раз ему удалось упражнение, достойное опытных машинистов, – дать такой пар, чтобы сдвинуть паровоз на пять метров и не более.

Паровозам в моем детском воображении принадлежало явно не последнее место. Детство – блаженное время, когда думалось, что «паровозиком» – это с горки гуськом друг за дружкой! Первая подаренная мамой железная дорога, прямо из магазина «Лейпциг», была с паровозом и тремя вагончиками послевоенного времени. Это не было сложное многоуровневое сооружением с массой аксессуаров, как у некоторых одноклассников, чьи родители работали дипломатами и привозили игрушки из-за границы. Мы с братом раскладывали рельсовый круг прямо на террасе, вооружались расписанием пригородных поездов Ярославского направления и, объявляя станции, нарезали круги.

Увидеть настоящий паровоз было редкостной удачей. Я восторженно смотрел, ловя каждый миг, из окна скорого поезда, уносящего меня, мальчишку, на юг, на стальные чудовища, вставшие подобно древним церберам на запасных путях станций «Тула», «Рязань» или «Ростов». Отец получил знак «Отличный движенец» из рук железного наркома Кагановича. В его беседах со мной железнодорожно-военное прошлое было строго отфильтровано: разговоры носили больше нравоучительно-назидательный характер и «интересное» не было самоцелью. В войну он служил начальником станции и имел дело с паровозами извне, а не изнутри. Но все же паровозы были мне дико интересны. Сосланные на дачу книги по железнодорожному делу были любимым предметом моих листаний в сладостном безделии дачного лета. Даже на картинках они устрашали и пробуждали в душе мистический трепет уже самими своими названиями: ФД – Феликс Дзержинский, ИС – Иосиф Сталин. Учитывая, что имя Сталина звучало в пору моего детства едва ли чаще, чем Имя Господне, это придавало паровозу ещё больше таинственности. Еще любил читать про вокзалы – они были шести классов, различались по уровню комфорта и наличию ресторанов, буфетов и прочих признаков цивилизации. Станция «Правда» Северной железной дороги, превращенная к тому времени в платформу и носившая, как и рядом расположенный санаторий, имя одноименной партийной газеты, еще некоторое время сохраняла свой дореволюционный колорит и, судя по учебнику, относилась к последнему, шестому, классу. В старом уютном деревянном павильоне было окошечко, нередко закрытое в самый нужный момент перед отправлением московской электрички, и оттуда за денежку доставались маленькие картонные прямоугольнички – билеты. Лучше их было покупать в Москве. Или заранее. Когда там была станция, вовсе не трудно было себе представить, как к перрону подходил ведомый паровозом состав, по которому взад-вперед ходили старушки, отправлявшиеся в Лавру на богомолье (таким странным образом трансформировался обычай преодолевать неблизкий путь в 70 верст пешком). В редкие зимние выезды «к маме» (так говорила моя мама, отправляясь всей семьей к бабушке) мы ждали электричку, на станции было натоплено, и вся она дышала, как мнится мне теперь, каким-то несбыточным паровозным счастьем. Довольно скоро (я еще не ходил в школу) вокзал снесли, укомплектовав все платформы железобетонными навесами – с разбитыми стеклами и горами пустых бутылок. Пути к возвращению паровоза были отрезаны окончательно.

Стр.: [1], [2], 3, [4]

• Наши публикации

• Содержание бюллетеня