МОР ТОМАС (More Thomas) (1478 - 1535)

Страница 6

Стр. [1], [2], [3], [4], [5], 6,

[7], [8], [9]

В день казни, ранним утром 6 июля 1535 года, Мору сообщили о королевской ми­лости: жестокая расправа заменялась обыкновенным отсечением го­ловы. «Избави боже моих друзей от такой милости», — только и обронил осуждённый. Ещё до казни, когда Мор томился в тюрьме, всяческими мерами пытались сломить его сопротивление (отрече­ние от своих взглядов могло спасти ему и жизнь, и состояние!). 4 мая 1535 года его любимой дочери, Маргарите, было дано разрешение посетить отца.

Свидание, его момент, выбраны были не случайно: мимо окна камеры, где находились отец и дочь, провели на казнь монахов-картезианцев. Надеялись, что мрачная картина помо­жет дочери уговорить отца подчиниться королю. Осечка! Стараясь успокоить дочь, Мор сказал ей: «Ты посмотри, Мег, как весело идут на смерть эти праведные отцы. Будто женихи на свадьбу».

Не действовали и уговоры подсылаемых сановников. На замечание гер­цога Норфолкского: «Опасно воевать с государями, и я хотел бы, чтобы вы уступили желанию короля. Ведь, ей-богу, гнев короля равносилен смерти» Мор спокойно возразил: «И это всё, милорд? Но тогда между мною и вами лишь та разница, что я умру сегодня, а вы завтра».

Его казнили близ Тауэра — главной тюрьмы Брита­нии. Когда у ворот Тауэра некая бедная женщина обратилась к не­му с какой-то претензией по поводу своих дел, не получивших ре­шения в дни канцлерства Мора, он ей ответил: «Добрая женщина, потерпи немного, король так милостив ко мне, что ровно через полчаса освободит меня от всех моих дел и поможет тебе сам».

К эшафоту он шёл спокойно, но очень медленно. Ещё бы! Пятнадцать месяцев заключения в Кровавой башне Тауэра превратили Мора в изнурённого старика. Но и в последние часы он не утерял способ­ности шутить. Приблизившись к наспех сколоченному эшафоту, с тру­дом преодолев первые ступеньки, он попросил одного из сопровож­давших его тюремщиков: «Пожалуйста, помогите мне взойти, а сой­ти вниз я уж постараюсь как-нибудь сам».

Мора предупредили, что «он не должен быть многоречив на месте своей казни», запретили обращаться к народу, опасались, что люди поймут всю чудовищную несправедливость этой казни — настоящего убийства. Говорят, что, взойдя на помост, Мор упал на колени и горячо помолился Богу, затем встал, поцеловал палача в лоб и сказал ему: «Бодрись, мой друг! И не бойся исполнить своей обязанности. Шея моя очень коротка, целься хорошенько, чтобы не осрамиться».

И уже в самую последнюю минуту, став на колени и положив голову на плаху, до­бавил: «Погоди немного, дай мне убрать бороду, ведь она никогда не совершала никакой измены». После казни Мора его голова, по законам того времени, должна была быть надета на кол и выс­тавлена на целый месяц на всеобщее обозрение на Лондонском мос­ту как голова особо опасного государственного преступника. Но уже через несколько дней друзьям Мора удалось её выкрасть. Его дочь увезла её и похоронила в своём семейном склепе у церкви Дунстана в Кентербери.

Более четырёхсот лет прош­ло с момента казни Мора. Только тогда очередное правительство Англии решилось, наконец, водрузить в Вестминстерском аббатстве мемо­риальную доску в его честь. Однако (и это очень показательно) приговор суда 1535 года «за государственную измену» ТАК ДО СИХ ПОР И НЕ ОТМЕНЁН! И в этом есть своя глубокая логика.

Стр. [1], [2], [3], [4], [5], 6,

[7], [8], [9]