Бюллетень. Номер четвертый. Наши публикации.

А.Н. Паршин. АЗЪ: откуда наше Я ? Страница 1.

Стр. 1, [2], [3], [4]

Сегодня мы сравниваем две традиции, два взгляда на проблему Я, очень условно говоря, западную (немецкую) и восточную (русскую). Чтобы продолжить сравнение двух потоков мысли, приведу два высказывания, впрочем, оба сделаны русскими.

«Человек осознает себя в тот миг, когда – “впервые” – говорит: Я. Понять человека, поняв его “происхождение”, – значит понять, откуда берется это, раскрывшееся в слове, Я». Так говорил в своих сорбоннских лекциях 30-х гг. прошедшего века русский Кожевников, ставший французским философом Кожевом.

«Я – первый прорыв первородного греха». Это слова о. Павла Флоренского из его работы «У Водоразделов мысли», написанной в начале 20-х гг. того же века. Если лекции Кожева слушали все послевоенные мэтры интеллектуальной Франции, то рукопись Флоренского пролежала под спудом все советское время и была опубликована лишь недавно.

Итак, понимание природы Я связано с пониманием сути человека. Являются ли слова Флоренского ответом на вопрос, поставленный Кожевым? Мы вернемся к этому в конце нашего сообщения, а для начала можно спросить себя: есть ли в Я какая-то опасность, не содержится ли в нем, по крайней мере, что-то рискованное? Что-бы ответить, нужно обратиться к опыту, и опыт этот, и весьма богатый, у нас есть. О Я говорит не только философия, но прежде всего язык, «дом нашего бытия». Без языка Я просто нет. Мы воспользуемся далее опытом научным и опытом религиозным, в нашем случае – православным, и увидим, что между ними много общего, что многое в Я эти, казалось бы, весьма далекие друг от друга сферы опыта видят одинаково.

Начну с наиболее близкого мне математического опыта, но отталкиваясь все же от языка. В языке Я – это местоимение. Эмиль Бенвенист так писал о местоимениях: «Язык разрешил эту задачу (общения между субъектами. – А.П.), создав серию пустых знаков, свободных от референтной соотнесенности с “реальностью”, всегда готовых к новому употреблению и становящихся полными знаками, как только говорящий принимает их для себя, вводя в протекающий акт речи».

В точности такая же ситуация встречается и в математике, если мы взглянем на математические символы, такие как, например, переменные. Вспомним какой-нибудь математический текст: «Пусть x – площадь треугольника...» В этом тексте переменная (или неизвестная) x принимает определенный смысл, в другом тексте ее смысл может быть совершенно другим, в зависимости от свободного выбора автора. Трансцендентный смысл понятия переменной x состоит в том, что она может быть чем угодно из неограниченного, бесконечного множества возможных значений и это невозможно понять ни на каком конкретном примере. Чтобы тем не менее это понять, нужен нетривиальный скачок, озарение в полном смысле слова, который мы все осуществляем в школе.

Сравним этот образовательный прорыв нашего детства с гораздо более ранним, языковым, когда дети учатся говорить. Уже умея пользоваться речью, дети с большим трудом и сопротивлением усваивают смысл и использование личных местоимений. Значимость этого обстоятельства для понимания природы Я подчеркивает Флоренский в «Водоразделах». Его слова, приведенные выше, продолжаются так: «Напротив, на высотах духовного подвига человек снова становится “как дитя”; и, входя в Царствие Небесное, он снова утрачивает местоимение первого лица и говорит о себе в третьем, либо, называя по имени…»

Об этом же пишет и Булгаков в «Философии имени» (опираясь и на личный опыт: его дочь Маша в детстве долго говорила о себе: «Манюнька хочу»).

В пользу того, что перед нами не просто аналогия между математическими символами (переменными) и местоимениями, что между ними существует реальная связь, можно привести и содержательные аргументы исторического характера. О близости местоимений к алгебраическим символам говорил и Булгаков. Нам сейчас важно, что эта аналогия подсказывает, как с местоимениями, и прежде всего с личным местоимением Я, связано что-то бесконечное. Хотя чистое Я может восприниматься как нечто единое и простое, в нем таится, по крайней мере потенциально, бесконечность. И именно эта бесконечность и является тем препятствием, которое надо преодолеть и которое преодолевается лишь прыжком, чтобы ввести в свой язык Я.

Стр. 1, [2], [3], [4]

• Наши публикации

• Содержание бюллетеня