Бюллетень. Номер пятый. In memoriam.

Философ Владимир Бибихин в его письмах. Публикация С.С. Хоружего. Страница 2.

Стр.: [1], 2, [3]

Сказать о тепле молчаливого православия, которое таилось под внешним оскудением (упомянуть, например, что для посольства к папе не нашлось никого лучше того же Варлаама [4], потому что патриарх и епископы не были горазды говорить). То есть подвести к тому, что Палама не вещает от изобилия всезнания, а наоборот, очень понимает и слабость защищаемых монахов, и свою собственную, но не может молчать, когда делается попытка ликвидировать теплицу православной веры. Можно ли при этом в полный голос заговаривать о платонизме, рационализме и т.д.? Как бы не подвести здесь Паламу, который в тонких философских вопросах не так уж страшно компетентен. Может быть, достаточно настаивать на его праве самым резким образом отталкиваться и противиться попыткам разместить действительность в перспективе, удалить мир в перспективу знания, а человека – в субъект. Палама настаивал на близости, интимности Бога. Я помню, Левитин-Краснов [5] говорил, что главная черта русской мистики – интимность обращения с Богом, святыми. Можно сказать в конце, что не разгаданные, не завершенные задатки восточной веры – Ваша идея – все еще ждут своего развертывания; еще раз подчеркнуть, что у Паламы нет философских ответов, только сокровище веры.

[…] Что Вы думаете о заглавии «Краткие сведения о житии и мысли св. Григория Паламы»?

Ваш В.

[1] В 1977 г. В.В. Бибихиным был уже выполнен перевод «Триад в защиту священнобезмолвствующих» св. Григория Паламы, и намечалась публикация перевода в журнале «Богословские труды» со вступительной статьей, совместно написанной им и мною. Перевод и статья были набраны, но публикация запрещена в последний момент. Часть статьи, принадлежащая В.В., поздней появилась в свет в «Журнале Московской Патриархии» под названием «О житии и богословском наследии святителя Григория Паламы, архиепископа Фессалоникийского» (1984, №№ 8, 10).

[2] Имеется в виду сочинение: Минин П.М. Главные направления древнецерковной мистики. Сергиев Посад, 1916.

[3] Варлаам Калабрийский (1290 – 1348), первый и главный оппонент Паламы в Исихастских спорах.

[4] А.Э. Краснов-Левитин – известный христианский публицист-диссидент 60 – 70-х гг., эмигрировавший в Швейцарию.

Зосимова пустынь, 4.7.1995

[…] Как мне было бы нужно знать твои впечатления от Рима [1]. […] Как раз в день той вашей встречи мне, может быть телепатически, стало как-то особенно ясно что спор внутри христианства (исихастский как эпизод другого, тысячелетнего) это способ существования истины, т.е. «экуменизм» недоразумение или хуже, так же как «уния» или, наоборот, ожесточение в самоправедности. Лучше ясное сознание обреченности на спор, полярности (чреватой, позитивной) самого христианского пространства – обещания ах какого будущего. Но это, может быть, мои провинциальные впечатления, и вдруг ты был бы расположен мне даже что-нибудь об Риме написать. – Зосимова пустынь, центр имяславия, куда часто ездил Лосев, поздно уже разгромленный, в полутора километрах от нас, т.е. это вообще ближайший ориентир к нам с историческим и человеческим именем, и хотя место основательно разгромлено, я постоянно чувствую его близость. На удивление я могу печатать (как сейчас, на третьем этаже, под треугольным большим косым окошком, из которого можно смотреть и вертикально вверх, но которое я задумал и сделал так, чтобы сам оставался невидим ниоткуда) спокойно и много, как никогда, и закончить «Бытие и время» до конца сентября, когда я похоже поеду в Фрейбург, как бы уже неизбежно. Эта работа меня захватывает все больше, дикая простота, сырость, детскость Хайдеггера открываются все больше. Философия в России приросла не к тому месту, к голове, а в Германии к брюху, и я смело восстанавливаю равновесие, возвращаясь одновременно к переводческим принципам Кирилла и Мефодия. […] [В]се свои публикации я отложил ради «Бытия и времени», мне нравится этот большой кирпич […] Ах на всё судьба. – В Германию поехать похоже тоже судьба, предложения сразу трех видов, и это явно нужно для моего отрезвления. Я даже и не подумаю там говорить ни о чем «русском», мне это будет противно как в Париже, и значит у меня будет немота и амехания хуже чем в Париже, туда мне и дорога. В Париже я был шокирован плотностью и неприступностью пространства, пусть временно пустующего, мысли и языка, автономных, так сказать, совсем других чем наши. То же в Германии. Роман [2] задумчиво осмысливает ту правду, что червяк прочнее и надежнее трактора. Еще прочнее, надежнее и нерушимее дух, это такой дикий зверь в берлоге, что к нему не подступишься, и он на каждом месте размахивается без оглядки, слепо. Международная иллюзия, ООНизированный усредненный интеллект – только пыль, сор, раздуваемый ветром, в настоящей загранице узнаешь свое, только надежно защищенное другостью. Ты все это знаешь. […]

[1] В конце июня 1995 г. в Риме состоялась встреча с Папой Иоанном Павлом II небольшой группы православных из России, куда входили близкие друзья В.В. Бибихина.

[2] Старший из мальчиков в семье В.В. Бибихина и О.Е. Лебедевой.

Стр.: [1], 2, [3]

• IN MEMORIAM

• Содержание бюллетеня