Бюллетень. Номер шестой. «Дом А.Ф. Лосева» – события и факты.

Е.Б. Виноградова. Не мемориальная… Но тогда какая она? (Видовой и типологический статус Библиотеки «Дом А.Ф. Лосева»). Страница 2.

Стр.: [1], 2, [3], [4]

Обратимся к теории музейного дела. Здесь мемориальность – свойство музейных предметов, указывающее на их принадлежность конкретному лицу или событию, характеристика места или здания, в котором расположен музей, свойство музейной экспозиции соответствовать исходной бытовой обстановке, наконец, особый ритуал посещения музея [3]. Значит, для музеологов мемориальность – это прежде всего подлинность, и в то же время способность вызывать определенное эмоционально состояние. Но какое?

Ответ на этот вопрос дает теория смыслогенеза, в рамках которой описано явление вторичной партисипации (экзистенциального «природнения»), когда человек, утрачивая единство с объектом, стремится овладеть хотя бы его знакоообразом. Путем оформления переживания партисипации в социально воспринимаемый знакообраз и рождается смысл – ценностно переживаемое значение [4]. Под трудно объяснимым ощущением «мемориальности» скрывается именно состояние «природнения», сопричастности с феноменами прошлого. Поэтому мемориальным следует считать любой объект, обладающий повышенной способностью вызывать такое состояние, причем подлинность не является строго обязательным условием.

Состояние сопричастности может возникнуть при чтении книги, если, например, она ранее принадлежала особо значимому для читателя лицу, или при контакте с книжным собранием, которое отражает уникальную картину мира, существовавшую для прежнего владельца. Добавочным стимулом здесь могут стать артефакты музейной экспозиции, исторический интерьер, приемы театрализации и т.п. При этом библиотеки наряду с базовой – аккумуляцией и хранением документов, – выполняют дополнительные мемориальные функции. Формы их реализации разнообразны: от присвоения почетного имени, проведения традиционных мероприятий (чтений, читательских конференций, выставок, вечеров памяти) до создания развернутых музейных экспозиций и научной работы. Дополнительные мемориальные функции могут проявляться как временные, периодические или постоянные.

Но становится ли при этом вся библиотека мемориальной? Для выработки критерия придется определить необходимый объем этой дополнительной деятельности, формализовать, «привести к общему знаменателю» разнообразные приемы и методы. В некоторых библиотеках (и «Дом А.Ф. Лосева» из их числа) постепенно формируются целые мемориальные комплексы: специфическое название или почетное имя, историческое здание, мемориальный читальный зал, владельческое книжное собрание, музейная экспозиция, памятник и др. Так одна из дополнительных мемориальных функций становится доминирующей, она концентрирует ресурсы всех видов, отражается на профиле комплектования, находит поддержку читателей. Но даже выполнение доминирующей дополнительной мемориальной функции невозможно рассматривать в качестве критерия мемориальности библиотек, настолько эта деятельность может быть разнообразна и по своей форме, и масштабам. Правильнее рассматривать мемориальную деятельность как индикатор, показывающий наличие дополнительных мемориальных функций, а вывод делать исходя из результата. В чем же состоит этот результат?

Цель и смысл существования любой библиотеки – удовлетворение потребностей контингента пользователей. Логично предположить, что мемориальная библиотека должна иметь некий особый контингент пользователей со специфическими потребностями. Понять «механизм» возникновения такого пользовательского контингента нам поможет теория «мест памяти» (lieux de mémoire) французского историка Пьера Нора. Эта теория позволяет отчетливо увидеть разницу между мемориальным и историческим.

Память – это актуальный феномен, «связь с вечным настоящим», ее носители – живые социальные группы, дополнительно сплачиваемые общей памятью. История же «принадлежит всем и никому». На границе этих феноменов создается ситуация, «когда осознание разрыва с прошлым сливается с ощущением разорванной памяти, но в этом разрыве сохраняется еще достаточно памяти для того, чтобы могла быть поставлена проблема ее воплощения» [5]. Именно тогда и возникают «места памяти», своеобразные ревностно оберегаемые «бастионы», где сохраняется «спасенная память». Таким образом, в «местах памяти» то, что еще осталось от некогда повсеместной «живой памяти», удерживается от окончательного перехода во власть истории. Причем «место памяти»– не обязательно место в физическом смысле, таковым может стать литературное произведение или кинофильм. Даже такое место, как, например, архивное хранилище, не станет местом памяти, если воображение не наделит его символической аурой. П. Нора называет места памяти объектами, управляющими присутствием прошлого в настоящем, и дает им следующее определение: «это всякое значимое единство, материального или идеального порядка, которое воля людей или работа времени превратили в символический элемент наследия памяти некоторой общности» [6].

---

[3] Дмитриева Е.К. Мемориальные музеи // Российская музейная энциклопедия. М., 2005. С. 356.

[4] Пелипенко А.А. Генезис смыслового пространства и онтология культуры // Человек. 2002. №2. С. 6–21.

[5] Нора П. Между памятью и историей: Проблематика мест памяти // Франция-память / П. Нора, М. Озуф, Ж. де Пюимеж, М. Винок; пер. с фр. Д. Хапаевой. СПб., 1999. С. 17.

[6] Нора П. Нация-память // Франция-память. С. 79.

Стр.: [1], 2, [3], [4]

• «Дом А.Ф. Лосева» – события и факты

• Содержание бюллетеня