Константин Николаевич Леонтьев

Страница 2.

Стр. : [1], 2, [3], [4], [5], [6]

В 1869 г. Л. был назначен консулом в Янину. К службе он относился крайне ревностно и его дипломатическая карьера складывалась на редкость удачно: отчеты нравились в Министерстве, он пользовался авторитетом у канцлера А. М. Горчакова. В это время Л. работал над серией романов «Река времен», которые мыслились как цельное повествование из русской жизни с 1811 по 1862 г. и были предметом особой гордости автора.

Успешную службу и литературную деятельность омрачало одно обстоятельство: у жены Л. проявились первые признаки умственного расстройства на почве постоянных любовных интриг мужа. Проявления болезни были ужасающими, но мысль расстаться с женой никогда не посещала его. С невероятной покорностью и терпением он переносил приступы ее заболевания и радовался минутам просветления ее рассудка.

1871 г. стал переломным в жизни Л., он пережил глубокий душевный кризис. Решив, что болен холерой и проведя в ожидании смерти несколько дней, Л., неожиданно для себя, вдруг, в порыве отчаяния, обратился к иконе Богоматери, подарку монахов с Афона. Он покаялся в своей прежней «развратной, утонченно-грешной» жизни, попросил избавления от смерти и обещал постричься в монахи. Через два часа он был почти здоров.

Л. сжег рукопись «Реки времен», уведомил посла, что по болезни не может управлять консульством и уехал на Афон. Разнесся слух о помешательстве консула. Монахи отказали Л. в быстром постриге и ему пришлось вернуться в Константинополь. Тогда же началось его сотрудничество с М. Н. Катковым в «Русском вестнике».

В 1873 г. Л. вышел в отставку, провел более года на Афоне (ему "не советовали" отречься от мира, ибо он был "не готов" еще оставить без сожаления литературу и публицистику) и, затем, вернулся в Россию. Имение свое он застал в чрезвычайно расстроенном состоянии, печатали его неохотно, хотя именно в этот период, в активном поиске идейно-философского обоснования своих настроений и интуиции, Л. начал формироваться как самостоятельный мыслитель.

Этот процесс в целом протекал в русле славянофильского идейного контекста. Л. показалась необыкновенно плодотворной идея культурно-исторических типов Н. Я. Данилевского. По его мнению, она позволяла поднять на более высокий философско-исторический уровень старую идею об особом пути России.

Тем новым, что внес сам Л. в прежние доктрины, была концепция византизма. Суть ее состояла в следующем: поскольку в русском народе идея монархической государственности, православия и отказа заботиться о благе земной жизни, составлявшие основу духовной и политической жизни Византии, сильнее иных психологических черт и социальных инстинктов, постольку Россия, вопреки распространенному мнению, есть не Европа, а православный Восток. В духовном опыте Византии Европа, имевшая собственные традиции, абсолютно не нуждалась. А простые и неискушенные политически восточнославянские племена приняли идейное знамя из рук умирающей империи, присягнули на нем и остались верны ему до конца. Этому была посвящена работа Л. «Византизм и славянство», обескуражившая Каткова своим нестандартным консерватизмом и потому им отвергнутая.

Вновь оказавшись почти без средств, непризнанный, с душевнобольной женой, Л. вынужден был опять поступить на государственную службу и в 1880 г. он становится помощником редактора “Варшавского Дневника” кн. Н. Голицына, потом принимает назначение цензором Московского цензурного комитета, одновременно сотрудничая в печати как публицист и литературный критик. В 1880-е гг. окончательно складывается идейно-философская доктрина Л., изложенная им в двухтомном сборнике «Восток, Россия и славянство» (М., 1885 - 1886). В своем учении Л. пытался соединить строгую религиозность со своеобразной философской концепцией, где проблемы жизни и смерти, восхищение красотой мира переплетаются с надеждами на создание Россией новой цивилизации. Свою доктрину он называл "методом действительной жизни".

Стр. : [1], 2, [3], [4], [5], [6]