Календарь русской философии

Троицкий В.П. «Один из самых современных философов…» (К 130-летию со дня рождения А.А. Мейера). /Страница 1./

Стр.: 1, [2]

В названии вечера памяти Александра Александровича Мейера (10/22.09.1875 – 19.07.1939), который состоялся в Библиотеке «Дом А.Ф. Лосева» 27 сентября 2005 года, мы использовали одно весьма примечательное высказывание акад. Д.С. Лихачева. По его оценке, Мейер был «одним из самых современных философов, работы которого о слове, аллегории, мифе кажутся написанными сегодня». Во всяком случае, его сочинения производят впечатление созданных «как бы со знанием работ Леви-Стросса, К. Юнга, Б. Малиновского и А.Ф. Лосева, вышедших позднее, – настолько они предвосхитили их идеи» (Лихачев Д.С. Воспоминания. – СПб., 1995. – С. 227).

Будучи еще совсем молодым человеком, Д.С. Лихачев познакомился с А.А. Мейером на Соловках, в лагере, и эта встреча имела громадное значение в его духовной эволюции.

«Могу сказать, – признавался Д.С. Лихачев, – что размышления А.А. Мейера помогли мне в дальнейшем формировании моего мировоззрения.

Что означает первая же фраза Евангелия от Иоанна: “В начале было Слово”? И почему Фауст, приводя эти первые слова, заменяет “Слово” “Делом” (“… im Anfang war die Tat!”). Мои собственные размышления на этот счет явились как бы продолжением тех, которые вызывали во мне чтения книги Н.О. Лосского “Мир как органическое целое”. С помощью Лосского, а на Соловках – Мейера, я пришел для себя к мысли, что “Общее” всегда предшествует “Частному”, “Идея” (“Слово”) предваряет всякое ее воплощение. Отсюда я пришел к вере в первоначальность Разума и Слова» (Там же. С. 227–228).

В лагере же – уж так сложилась история отечественной философии, – познакомился с А.А. Мейером и А.Ф. Лосев. Вряд ли они ничего не знали друг о друге до этой встречи. За одним, старшим, устойчиво держалась слава одного из самых ярких участников петербургского Религиозно-философского общества, а потом Вольфилы. Отдав дань общественно-политическим баталиям начала века и некоторое время изредка публикуясь в периодической печати, в последующем он предпочел излагать свои мысли в окружении дружеского симпосиона, нежели распылять их типографским тиражом. Другой, почти на двадцать лет моложе своего друга, успел вдохнуть живительную атмосферу того же философского общества (но только в Москве) еще будучи студентом. А славу его составили восемь книг глубокого и оригинального содержания, которые выпускались в свет с 1927 по 1930 годы, спустя несколько лет после того, как известный «философский пароход» вывез за пределы Страны Советов большинство из говоривших и печатавших на религиозно-философские темы авторов. И Мейеру, и Лосеву оставалось укрыться вместе с немногочисленными единомышленниками в приватных кружках, где еще сохранялись и развивались традиции свободной мысли. Оттуда, из кружков их и «брали» карательные органы, попутно – за государственный счет – обеспечивая необходимый перевод с языка непонятных интеллектуальных «программ» на понятный язык «контрреволюционных заговоров». Так в декабре 1928 года в Ленинграде вместе с Мейером были арестованы члены домашнего кружка «Воскресение», и давняя (с 1923 года) традиция кружковцев собираться по выходным дням была расценена следователями ОГПУ как замаскированное намерение «воскресить прежний режим». Так в апреле 1930 года были пресечены встречи московских «имяславцев» и деятельность Лосева в их числе. «Имяславский» кружок начал свою работу, видимо, в конце 1922 года, т.е. практически одновременно с «Воскресением», одновременно и независимо. Разумеется, дискуссии о почитании Имени Божия и судьбах православия были «прочитаны» на Лубянке как неоспоримые свидетельства деятельности «Центра всесоюзной контрреволюционной монархической организации».

В конце концов оба оказались на Медвежьей Горе, что на Мурманской железной дороге, тогда это был центр Белбалтлага и, одновременно, столица строительства Беломорканала. Первый из них, Мейер оказался здесь в начале 1932 года, после того как уже отбыл год «срока» (10 лет лагерей) на Соловках, далее этапировался в Ленинград для следствия по т.н. академическому делу, откуда и попал на Медвежью Гору. Несколько позже, летом 1932 года сюда доставили и Лосева. Для него предыдущим местом лагерного пребывания с начальным «сроком» тоже в 10 лет был поселок Важины, который согласно географии от ОГПУ помещался на территории Свирьлага, соседнего с Белбалтлагом. В пределах той же Медвежьей Горы волею судеб оказались и верные спутницы философов, Ксения Анатольевна Половцева (1887–1949) и Валентина Михайловна Соколова-Лосева (1898–1954).

Стр.: 1, [2]

Календарь русской философии