СЕМИНАР «РУССКАЯ ФИЛОСОФИЯ»

Христология братьев Трубецких (тексты и тезисы)

I.

Трубецкой С.Н. Учение о Логосе в его истории. Философско-историческое исследование / СПб., 2009. Глава V. Христос.

«Всякий беспристрастный историк, хотя бы и чуждый всяких религиозных убеждений, должен признать в лице Христа нравственный факт, единственный во всей истории: ни до, ни после Него не было человека, который сознавал бы себя истинным, единородным Сыном Божиим и в котором бы такое сознание имело значение универсального начала жизни, и притом начала деятельного, засвидетельствовавшего себя в слове и подвиге самого Христа и в духовно-нравственной истории человечества» (389-390).

«Нельзя судить строже, чем Он, всякую тень нечистоты, всякий помысел, всякое дурное слово или движение души; для Него нет греха, который бы не был достоин суда с его геенной. Но по отношению к Себе Он сознает всякое зло как нечто безусловно внешнее и чуждое, как «сатану» или богопротивное начало. Он проповедует покаяние и прощение, но Сам нигде не кается и не молится о прощении» (445).

«Слово судит мир, а пророки, как впоследствии и апостолы, суть служители и свидетели этого слова. Поэтому Иисус, совершенный носитель слова, есть Судия, и Он видит участников этого суда в Своих посланниках, или апостолах, как носителях того же слова, для которого они все оставили (Мф. 19, 27сл.), - того слова, которое пребывает в Нем. […] В Откровении, в единственном тексте, где говорится о «Слове» (Логосе), мы находим ту же мысль: «Верный и Истинный, Который праведно судит и праведно воинствует», имеет имя «Слова Божие» (Откр. 19, 11. 13); и из уст Его исходит острый меч, что бы поражать народы (Откр. 19, 15). Для всей истории учения о Логосе этот текст имеет первостепенное значение, указывая нам связь этого понятия с ветхозаветной пророческой мыслью и новозаветной эсхатологией» (452).

1. Богословское утверждение "Христос есть Логос" развертывается в контексте убедительной историко-философской аргументации, доказывающей единство богосознания и самосознания Иисуса.

2. Опираясь на этот «единственный в своем роде факт во всем мире нравственного опыта человечества», Трубецкой, богословское мышление которого демонстрирует строгую догматическую сосредоточенность и широчайшую историко-философскую оснащенность, строит понимание Личности Спасителя как Судии.

3. Суд передан Сыну, поскольку Он есть Слово Отца. Логос судит миром, поскольку Он и есть Божий суд миру.

II.

Трубецкой Е.Н. Смысл жизни / М., 2005. Глава VI. Религиозный смысл человеческой мысли.

(V. Откровение и суд испытующей мысли)

«Христианское откровение представляет собою вообще стройное органическое и, по тому самому, логическое целое: ибо жизненное начало, его связующее, есть вечный смысл или Логос мироздания. …Богочеловечество есть логически необходимое выражение веры в смысл вселенной и, по тому самому, логически необходимое предположение религиозного сознания. …свобода твари есть логически необходимое звено религиозного жизнепонимания, что смерть есть необходимое логическое последствие греха, а воскресение — логически необходимое последствие совершенной жертвы, преодолевающей грех в самом его корне. …мысль божественная по самому существу своему — мысль вселенская, безусловная и всеобщая. Она не может не быть логичною, потому что логическое единство есть форма Истины» (253).

«История христианского догмата полна ярких доказательств этой положительной ценности логической мысли для выяснения откровения. […] Все эти логические формы ересей были выражениями ложных интуиции, все они были направлены против подлинной интуиции Христа — совершенного Бога и вместе совершенного человека, составляющей самую суть христианского откровения. Как же защищалось против этих ересей христианство? Оно противополагало логическим формулам ересей другие формулы, представляющие собою образец логического изящества. В споре против ариан оно выковало понятие единосущия; в споре против монофизитов оно высказывало учение о нераздельном и неслиянном единстве двух естеств во Христе. Словом, ясными логическими формулами оно утвердило подлинное христианское откровение и установило между христианским и нехристианским религиозным сознанием ту точную грань, которая раньше колебалась или даже вовсе отсутствовала» (255-256).

(II. Смертное и бессмертное в человеческой мысли)

«Утверждать, что логическое смертно, что разум наш когда-нибудь возвысится над логикой и отрешится от нее, значит думать, что он когда-нибудь станет независимым от истины, утратит самую форму истины. … Здесь сказывается основное заблуждение не только С.Н. Булгакова, но и всей современной русской школы мистического алогизма. Для П.А. Флоренского, В.Ф. Эрна и Н.А. Бердяева логическая форма мысли есть точно так же болезнь, от которой наш ум должен отрешиться. П.А. Флоренский прямо заявляет, что монистическая непрерывность есть «знамя крамольного рассудка твари», отторгающейся от своего Начала и корня и рассыпающейся в прах самоутверждения и самоуничтожения» (230).

«Тут мы сталкиваемся с одним из самых парадоксальных явлений современной русской философской мысли. Весь русский мистический алогизм проникнут ненавистью к Канту: все его усилия направлены к тому, чтобы сбросить иго этого мыслителя. А между тем в каждом доводе сторонников этого направления чувствуется именно непобежденное влияние этого философа, неосознанное, но тем более упорное кантианство. […] Сторонники этого воззрения не замечают, что думать так — значит вычеркивать и все то абсолютное, единое, безусловное, всеобщее, что есть в религиозном откровении, иначе говоря — сводить все откровение на нет. Одно из двух — или нам ничего не открыто, или мы имеем откровение воистину безусловное и вселенское, т.е. облеченное в необходимые логические формы мысли» (233-234).

1. 6-я глава «Смысла жизни» посвящена Откровению. Ее содержание подготовлено, с одной стороны, философски развернутым прославлением мироспасительного Креста Господня (глл. 1 и 7, 2 и 5), а с другой – величественным поэтическим гимном мирозиждительной Божией Премудрости (глл. 3 и 4). Богочеловеческое откровение Иисус Христово раскрывается Трубецким сугубо, т.е. по его смыслу и по его истине: по смыслу – как заданная человекам гносеологическая задача богопознания, а по истине – как данное Богом онтологическое условие возможности решения этой задачи. Ипостасное соединение божественного и человеческого, логосного и логического, духовного и умного выражено в «критерии апостола Иоанна»: «факт откровения есть призыв не к пассивному подчинению ума, а к деятельному усилию распознавания и проникновения. В христианском откровении есть множество напоминания об этой обязанности мысли. Есть даже прямое веление – подвергать мысленному испытанию всякое заявление, требующее религиозного признания, от кого бы оно ни исходило. Возлюбленные! Не всякому духу верьте, но испытывайте духов, от Бога ли они, потому что много лжепророков появилось в мире (I Иоанн. IV, 1)».

2. Выступая против «московской школы мистического алогизма», Трубецкой почти за 20 лет до В. Н. Лосского дал практически ту же самую принципиальную критику начавшихся в Москве «гностических уклонений», которым предстояло так пышно расцвести в парижской софиологии.

Программа семинара "Русская философия" на II полугодие 2014 г.