СЕМИНАР «РУССКАЯ ФИЛОСОФИЯ»

Персонализм, мистицизм и деонтологизация бытия
(Л. П. Карсавин, Н. А. Бердяев и др.)

Юлия Б. Мелих
6 октября 2010 г.

Тема личности является одной из центральных в отечественной философии, интерес к ней особенно вырос в конце XIX века. В разработке персонализма были сделаны некоторые находки, которые отвечали на чаяние о новом человеке и задали направление поиска, а также способствовали созданию оригинальных концепций. Такими находками для развития персонализма в России становятся идеи «всеединства» и «Cофии», введенные в философский дискурс Вл. Соловьевым. Одновременно, они приводят к углубленному и всестороннему изучению мистики, и Н. А. Бердяев правомерно ставит «вопрос о значении и смысле софианских настроений в русской мистике, русской религиозно-философской мысли, русской поэзии. Ведь софианство Вл. Соловьева влияет не только на А. Блока и А. Белого, но также на П. А. Флоренского, С. Н. Булгакова, В. Ф. Эрна. Культ Софии очень характерен для русских духовных течений» [Бердяев Н. А. Мутные лики // Бердяев Н. А. Философия творчества, культуры и искусства. В 2-х т. Т. 2. М.: «Искусство», 1994. С. 448.].

Два положения в философии Вл. Соловьева становятся программными для поиска нового человека и его места в мире. Первое, это утверждение, что только мистически возможно постижение единства человека и мира, то есть всеединства, второе – неприятие существующей реальности Софии падшей и необходимость ее пересоздания в творчестве. Такие философы, как Е. Н. Трубецкой, С. Н. Булгаков, П. А. Флоренский, Л. П. Карсавин, далее продолжают разработку идеи всеединства, расстраивая ее онтологически, что и становится основанием концепции персонализма. Усиление интереса к гносеологическим взглядам Вл. Соловьева, утверждение мистического познания всеединства приводят к деонтологизации и деперсонализации бытия. Мистическую составляющую можно выделить как у Карсавина в «иррационалистическом расширении диалектики Гегеля», так и у Н. А. Бердяева, Ф. А. Степуна и символистов в «иррациональном расширении Канта».

Мы постараемся проиллюстрировать сделанные выше утверждения и показать, что мистицизм приводит к деперсонализации реальности, и что, по замечанию Бердяева, «...вместо божественного образа человека повсюду появились маски» [Там же. С. 452.]. В связи с этим он делает вывод по отношению к русской литературе о «растлении», «распадении» и «распылении» бытия, о ее «антионтологичности»: «Космические вихри распылили в ней образ человека, образ мира, образ Бога, образ всякого твердого бытия. Это – не моральная, а онтологическая растленность» [Там же.]. Признавая растление бытия как результат неверно понятого мистицизма и замены Христа Софией, Бердяев, однако, не затрагивает темы личностности бытия. В результате, такие, казалось бы, непререкаемые персоналисты, как Бердяев и Степун, не являются персоналистами в смысле, придаваемом этому слову в русской персоналистической традиции – традиции в русле так называемого «абсолютистского» понимания персонализма, в основе которого находится христианское понятие личности, являющееся, по мнению М. Тойнисена, наиболее свойственным персонализму; в неперсоналистическом мышлении такого понятия личности нет. Это богословское понятие личности, встречаемое впервые у Тертуллиана, которое применительно к триединству и преображению указывает на «парадокс: триединство божественных Лиц в одной природе Бога и единство божественной и человеческой природ в Личности Христа. Своей антропологической аппликацией христианство стало понимать человека в личностном плане по-новому: Будучи, несмотря на свою слабость, абсолютно востребованным, во всей конечности бесконечно значимым, в плоскости времени решающим свое вечное исцеление единичным, человек теперь кажется также воплощением парадоксального единства противоположностей. Соответственно своему первоначальному смыслу, который тоже рефлектируется в театральную ситуацию в качестве суверенитета актера по отношению к его мирским ролям, возможного благодаря диалогу с божественным поэтом, личностная абсолютность является лишь одним моментом этого единства противоположностей, будь она и в своей принадлежности к другой крайности радикальной зависимости по большей части уже не осознанной» [Ср.: Theunissen M. Personalismus // Historisches Wörterbuch der Philosophie. Hrsg. von J. Ritter und K. Gründer. Band 7: P-Q. Lizenzausgabe für die Mitglieder der Wissenschaftlichen Buchgesellschaft, Darmstadt. Basel: Schwabe & Co. AG, 1989. S. 340.].

Данное определение включает положения, которые разрабатываются в русской философии в связи с пониманием личности. Осмысление направлено на связь человека в его «глубочайшем божественном существе» с миром и Богом при одновременной испорченности, неистинности бытия и слабости самого человека, обладающего творческой способностью, раскрывающейся в театре жизненного действия в диалектической динамике, устремленной к совершенству. Познание мира как всеединства осложнено его искаженностью, ложностью: «для истинной организации знания необходима организация действительности. А это уже есть задача не познания, как мысли воспринимающей, а мысли созидающей, или творчества» . Вл. Соловьев, таким образом, формулирует задачу искусства, которая «в полноте своей, как свободной теургии, состоит ... в том, чтобы пересоздать (курсив мой – Ю. М.) существующую действительность, на место данных внешних отношений между божественным, человеческим и природным элементами установить в общем и частностях, во всем и каждом, внутренние, органические отношения этих трех начал» . Вышеизложенные положения для целой плеяды русских философов и поэтов ХХ века представляют собой своего рода манифест. Бердяев провозглашает целью теургического искусства «создание нового бытия, нового человечества. Это – практика мистического реализма» . Идея пересоздания мира, опирающаяся на творческую способность человека и также допускающая деонтологизацию реальности, а следовательно и ее деперсонализацию, в богословской плоскости сталкивается с положением о преображении.

Усиливается иррациональная составляющая в философии, но усиливается она по-разному: ударение делается на акте веры, или же на мистике. С одной стороны, разрабатывается, отталкиваясь от гегелевской диалектики бытия и ничто, идея всеединства, как единства множества, и личности, как диалектически развивающейся идеи, а также как идеи конституирования личности через игру на поприще театрального действия, восполняющего цельность и полноту ее бытия и ведущего к ее преображению. С другой стороны, усиливаются обоснование неприятия бытия и установка творчества на пересоздание реальности и себя к новому человеку. Идею всеединства наиболее однозначно и разработанно представляет Карсавин, который создает учение о личности, основанное на солидной христианской метафизике. Идея пересоздания реальности находит выражение в философии Бердяева, ставшего автором мистического, или анархического, персонализма.

• О Семинаре и организаторах

• Материалы докладов

• Программы Семинара

  

• Архив семинара "РУССКАЯ ФИЛОСОФИЯ (традиция и современность)"