Н. М. Карамзин

Страница 3.

Стр. : [1] , [2] , 3 , [4] , [5]

По возвращении из Европы К. переосмысливает свое философское и историческое кредо и обращается к проблемам исторического знания, методологии истории. В "Письмах Мелодора и Филалета" (1795) он обсуждает принципиальные решения двух концепций философии истории - теорию исторического круговорота, идущую от Дж. Вико, и неуклонного социального восхождения человечества (прогресса) к высшей цели, к гуманизму, берущую начало от И. Г. Гердера, которого ценил за интерес к языку и истории славянства, ставит под сомнение идею автоматического прогресса и приходит к выводу, что надежда на неуклонный прогресс человечества более шатка, чем это казалось ему прежде.

История представляется ему как "вечное смешение истин с заблуждениями и добродетели с пороком", "смягчение нравов, прогресс разума и чувства", "распространение духа общественности", как лишь отдаленная перспектива человечества.

Первоначально для писателя был характерен исторический оптимизм и вера в неизбежность социального и духовного прогресса, однако с конца 1790-х гг. развитие общества Карамзин связывает с волей Провидения. С этого времени для него характерен философский скептицизм. Писатель все больше склоняется к рациональному провиденциализму, стремясь согласовать его с признанием свободы воли человека.

С гуманистических позиций развивая идею единства исторического пути России и Европы Карамзин то же время постепенно убеждался в существовании особого для каждого народа пути развития, что и подвело его к мысли обосновать это положение на примере истории России.

В самом нач. XIX в. (1804) он приступает к делу всей своей жизни — систематическому труду по рус. истории, собирая материалы, обследуя архивы, сличая летописи.

Карамзин довел историческое повествование до начала 17 в., при этом он использовал многие первоисточники, прежде обойденные вниманием (некоторые до нас не дошли), и ему удалось создать интересную повесть о прошлом России.

Методология исторического исследования была разработана им в предшествующих трудах, в частности в "Рассуждении философа, историка и гражданина" (1795), а также в "Записке о древней и новой России" (1810-1811). Разумное истолкование истории, считал он, основано на уважении к источникам (в рус. историографии — на добросовестном изучении прежде всего летописей), но не сводится к простому переложению их.

"Историк не летописец". Он должен стоять на почве объяснения действий и психологии субъектов истории, преследующих свои и сословные интересы. Историк обязан стремиться к пониманию внутренней логики происходящих событий, выделять самое существенное и важное в событиях, описывая их, "должен ликовать и горевать со своим народом. Он не должен, руководимый пристрастием, искажать факты, преувеличивать или умалять в своем изложении бедствия; он должен быть прежде всего правдив".

Стр. : [1] , [2] , 3 , [4] , [5]