Бюллетень. Номер первый.

Наши публикации

Шумерская культура как предплатонизм. /В.В. Емельянов/

Название доклада может показаться странным лишь для того, кто думает о платонизме как о философской традиции, передававшейся от греков к народам позднейших эпох. Но платонизм может пониматься и как идеалистическое направление мысли вообще, и тогда он заслуживает историко-типологического рассмотрения. Идеалистические умонастроения платоновского типа можно встретить и в тех культурах, где не была развита философская традиция. Там он был укоренен в ритуальных конструкциях и мифологических представлениях. И первым письменным свидетельством существования платонических умонастроений в человеческом обществе являются клинописные тексты на шумерском языке, составленные в III-начале II тыс. до н.э.

Прежде чем приступать к характеристике черт шумерского предплатонизма, следует определить сам платонизм. Мы последуем здесь за А.Ф. Лосевым, который в своей монографии «Эстетика Возрождения» определяет его сущность как: а) примат идеи над материей; б) рассмотрение вещи в ее смысловой полноте; в) жизненную силу; г) порождающую модель вещи; д) особую субстанцию. Эту философскую дефиницию следует дополнить предфилософскими чертами идеализма: а) идеализм вообще и платонизм в частности различает вечное и изменчивое, отдавая предпочтение первому как образцу и основанию второго; б) идеализму также присуща соревновательность, он должен утвердить свое превосходство над всем изменчивым и земным; в) идеализм обязательно трагичен, поскольку он связан с представлениями о таких имперсональных субстанциях, как предопределение и судьба.

Идеализм шумеров начинается уже с базового понятия о боге. В клинописи это понятие выражено знаком «небо». Старейшиной богов считался небесный бог Ан, который восседал на престоле седьмого неба и хранил у себя все первопринципы мироздания (шум. Ме). Шумерская космогония начинается с того, что до сотворения мира Небо и Земля были единой субстанцией. Затем они отошли друг от друга и начали ссориться, а через некоторое время вступили в брак. Небо (Ан) в этой космогонии представляет мужское начало и является хранителем всех стабильных и истинных законов мироздания. В шумерском языке истинность понимается как «постоянство» (букв. «то, что поставлено, утверждено»). А постоянство связано только с представлениями о Ме и судьбах.

Различие между Ме и судьбами весьма существенно для уяснения шумерского идеа-лизма. Ме (аналог idea, среди значений «внешняя привлекательность», «явленное бытие», «потенция», «слово», «обряд») – прерогатива богов. С помощью Ме, даруемых Аном младшим богам, обеспечиваются плодородие и порядок. В число Ме входят и должности, и священные предметы, и некоторые качества и атрибуты городской жизни. Они рассчитаны на использование большим коллективом. Судьба (Нам) – индивидуальный удел только смертного существа, его свойства и события его жизни от рождения до смерти. Отсюда примечательная формула шумерской мифологии, вложенная в уста различных божеств: «Если ты бог – награжу тебя Словом, если человек – наделю Судьбою». Судьба в некоторых случаях (например, у обожествленных царей) может прочитываться как воплощение Ме, ранее дарованных своему избраннику богами. Но точное соотношение между этими категориями в жизни любого человека пока не выяснено.

Образ Ана как олицетворения самого небесного свода играл большую роль в культовой жизни шумеров. Небесное объявлялось священным. Каждое божество, помимо земного храма, имело и жилище на какойнибудь планете или созвездии. Впоследствии возникли представления о том, что многие земные объекты (города, храмы и даже реки) имеют свой небесный прообраз. Истоки таких представлений можно проследить на примере некоторых ритуалов. Мастер, изготовляющий статую бога, должен был сперва представить в своем сердце «образ Анна» (т.е. идеальную модель вещи), и только затем приступить к материальному воплощению своего представления. Когда же статуя была готова, то совершался ритуал отлучения мастеров от своего изделия. Каждый мастер должен был сказать, что эту статую изготовлял не он, но она была создана богами на небе. Еще одно подтверждение такого начального идеализма мы находим в старошумерских списках орудий труда. Сперва предмет писался с детерминативом AN («небо», «бог»), а затем без него. Это означает, что у каждого предмета был свой небесный (или божественный) прообраз, а сам предмет был только копией этого прообраза. Сохранилась и шумерская двухрегистровая печать, на которой изображены: наверху – звезды и луна, внизу – копытные животные.

Религиозный вопрос об антагонизме небесного-истинного и земного-изменчивого в политическом плане превращался в спор о превосходстве одного соперника над другим. Истинным царем объявлялся любой победитель, т.е. любой, одержавший верх и тем самым находящийся в положении Неба. Политическая независимость определялась словосочетанием «N, поднявший голову к Небу». Герой назывался «жрецом Неба». Жажда верха охватила и героев шумерских школьных диалогов. Мы видим соревнование различных предметов и существ, каждый из которых пытается доказать другому свою большую пригодность в хозяйстве или полезность для богов. Их споры решаются третейскими судьями, в роли которых выступают верховные боги. Победитель объявляется «вышедшим», проигравший – «оставшимся». Как правило, основным критерием, определяющим победителя, в шумерских диалогах было постоянство или долговременность его работы. Чем больше работает предмет на протяжении года – тем больше его шанс прослыть постоянным, истинным и связанным с небесными богами. Проигравшему свойственна изменчивость или непостоянство в выполнении своих функций.

Все эти черты идеалистического мироощущения в конце концов привели шумерскую цивилизацию к катастрофе. К концу III тыс. до н.э. возникает государство третьей династии Ура, основанное на жесткой учетно-распределительной системе экономики. Хозяйственная жизнь планировалась писцами, население было разделено на трудовые разряды, за каждым разрядом был закреплен свой неизменный рацион.

В это время появляется представление о Таблице судеб, на которой записаны все дела людей на предстоящий год и содержание которой не в силах изменить никто, даже сами боги. Вероятно, основа таких представлений была заложена продовольственными аттестатами и бухгалтерскими ведомостями реальных хозяйств урской эпохи. Характерно, что в это время своего пика достигает идеология обожествления царя как идеального пастыря страны. В честь нового бога называют звезду и календарный месяц.

Идеологизация Шумера стала одной из причин упадка и гибели этой могучей цивилизации. В своей материальной жизни шумеры урского времени руководствовались идеалистическими представлениями о соответствии земной жизни раз и навсегда установленным небесно-божественным законам. Гиперрационализм этой эпохи стал прямым следствием платонических устремлений правящей верхушки к построению идеального государства. А обожествленные правители Ура очень близки к образу платоновского Государя-Философа: в своих гимнах они воспеваются как знатоки языков и наук, превосходные гадатели и дипломаты, хранители традиций прошлого.

Перечисленные черты позволяют предположить, что шумерская культура является первым в истории примером платонизма, причем платонизма, осуществившегося не в сознании мыслителя, а в бытии народа. Лосев уже показал, что объективный идеализм Платона был самой настоящей трагедией как по своей сущности, так и по своему выражению. То же самое следует сказать о шумерской культуре. Цивилизация, которая предпочла движению стабильность, становлению – понятие о вечной истине, индивидуально-непохожему – коллективно-подобное, со временем превращается в совершенно закрытую систему, неспособную выжить в условиях резко изменившейся окружающей действительности. И то, что явилось бы благом для цивилизации в небольшой дозировке, превращается при победе идеализма в причину ее гибели. Но культура, т.е. все возвышенное и духовное в обществе, всегда находит в идеализме основание для развития. И после гибели исстрадавшегося платонического тела цивилизации (заметим – жертвенного тела) насыщенный идеализмом дух культуры начинает свободно веять в соседних телах, сообщая им опасное и чреватое трагедией вдохновение. Именно так, переступив через мертвое тело угасшей цивилизации, шумерская культура перешла в вавилоно-ассирийскую и библейскую форму жизни.

Библиография

1. Емельянов В.В. Древний Шумер. Очерки культуры. СПб., 2003.

2. Емельянов В.В. О первоначальном значении шумерского МЕ (методология исследования категорий мироощущения) // Вестник древней истории. 2000. № 2. С. 150–174.

3. Клочков И.С. Духовная культура Вавилонии. М., 1983.

4. Лосев А.Ф. Платоновский объективный идеализм и его трагическая судьба // Лосев А.Ф. Философия, мифология, культура. М., 1991. С. 336–373.

5. Лосев А.Ф. Эстетика Возрождения. М., 1978.

6. Selz G.J. `The Holy Drum, the Spear, and the Harp'. Towards an understandig of the problems of dei-fication in Third Millennium Mesopotamia // Sumerian Gods and Their Representations. Groningen, 1997. P. 149–194.

7. Selz G.J. Composite Identities. Some Aspects of Individualization and Objectification in Third Mil-lennium Mesopotamia // Archiv orientalni. 2004. № 72. P. 33–53.