Мишель Фуко

Высказывания

В самом деле, что такое сегодня философия – я хочу сказать философская деятельность, - как не критическая работа мысли над самим собой?

(Фуко М. История безумия в классическую эпоху / Пер.: И. К. Стаф. - СПб.: Унив. кн. : Рудомино, 1997. – С.20);

Книга появляется на свет – крошечное событие, вещица в чьих-то руках. С этого момента она включается в бесконечную игру повторов; вокруг нее – да и на удалении – начинают роиться двойники; каждое прочтение на миг облекает ее неосязаемой, неповторимой плотью; ее фрагменты получают самостоятельное бытие, им дают оценку вместо нее самой, в них пытаются втиснуть чуть ли не все ее содержание, и, случается, именно в них она в конце концов находит последний приют; возникают двойники-комментарии – иные дискурсы, в которых она должна наконец предстать такой, какая она есть на самом деле, сознаться в том, что скрывала прежде, освободиться от всего напускного и показного. Переиздание, осуществленное в другое время и в другом месте, - такой же двойник: это не сосем подделка, но и не та же самая книга.

(Фуко М. История безумия в классическую эпоху / Пер.: И. К. Стаф. - СПб.: Унив. кн. : Рудомино, 1997. – С.21);

Предисловие – первый поступок, с которого начинается единовластие автора, ибо здесь провозглашается его тирания: вы обязаны ни в чем не отступать от моего замысла, свое прочтение книги, свой анализ ее, свои критические замечания вы будете поверять моими намерениями;и не заблуждайтесь относительно моей скромности: говоря о границах предпринятого мною труда, я имею в виду поставить пределы вашей свободе; а если я заявляю, что, должно быть оказался не на высоте поставленной задачи, то только потому, что не желаю уступать вам свою привилегию, не хочу, чтобы и у вас, в противовес моей книге, возникал фантазм книги иной, весьма и весьма похожей на нее, но более совершенной. Я – царь сказанному мною и сохраняю над ним всю полноту власти: власти моего замысла и власти того смысла, какой мне угодно было придать своим словам.

(Фуко М. История безумия в классическую эпоху / Пер.: И. К. Стаф. - СПб.: Унив. кн. : Рудомино, 1997. – С.21-22);

Мне бы хотелось, чтобы книга (по крайней мере в глазах человека ее написавшего) была только совокупностью составляющих ее фраз и ничем иным;чтобы у нее не было двойника – предисловия, самого первого ее симулякра, почитающего себя вправе диктовать свои законы всем остальным подобиям, которые могут в будущем сложиться на ее основе.

Мне бы хотелось, чтобы эту вещицу-событие, едва заметную среди великого множества других книг, переписывали вновь и вновь, чтобы она распадалась на фрагменты, повторялась, отражалась, двоилась и в конечном счете исчезла – причем так, чтобы тот, кому случилось ее создать, никогда не смог добиваться для себя права быть ей хозяином или навязчиво внушать другим, что именно он хотел в ней сказать и чем именно она должна быть.

Короче, мне бы хотелось, чтобы книга не сводила собственнный статус к статусу текста – с этим прекрасно справится педагогика или критика, - но, чтобы ей хватило нахальства объявить себя дискурсом, иначе говоря, одновременно сражением и оружием, статегией и ударом, борьбой и торфеем или боевой раной, стечением обстоятельств и отголоском минувшего, случайной встречей и повторяющейся картиной.

(Фуко М. История безумия в классическую эпоху / Пер.: И. К. Стаф. - СПб.: Унив. кн. : Рудомино, 1997. – С.22);

Возрождение выпустило на свободу голоса Безумия, сумев усмирить их неистовую силу; классическая эпоха, совершив неожиданный переворот, заставила Безумие умолкнуть.

(Фуко М. История безумия в классическую эпоху / Пер.: И. К. Стаф. - СПб.: Унив. кн. : Рудомино, 1997. – С. 63);

В жизни бывают моменты, когда, чтобы продолжать смотреть, или размышлять, нельзя не попытаться узнать, можно ли мыслить иначе, чем мыслишь, и воспринимать иначе, чем видишь.

(Фуко М.. Воля к истине: по ту сторону знания, власти и сексуальности: работы разных лет; Пер. с франц / М. Фуко. - М.: Касталь, 1996. - С. 278);

Семья – это пункт обмена между сексуальностью и супружеством: она переносит закон и измерение юридического в диспозитив сексуальности; и она же переносит экономику удовольствия и интенсивность ощущений в распорядок супружества.

(Фуко М.. Воля к истине: по ту сторону знания, власти и сексуальности: работы разных лет; Пер. с франц / М. Фуко. - М.: Касталь, 1996. - С. 211);

Во всяком случае, право на жизнь и на смерть – как в этой современнной форме, относительной и ограниченной, так и в прежней своей абсолютной форме, - является ассиметричным правом. Суверен здесь осуществляет свое право на жизнь, лишь приводя в действие свое право убивать или воздерживаясь от того; свою власть над жизнью он маркирует лишь смертью, которую он в состоянии потребовать. Право, которое формулируется как право «на жизнь и на смерть», в действительности яявляется правом заставить умереть или сохранить жизнь.

(Фуко М.. Воля к истине: по ту сторону знания, власти и сексуальности: работы разных лет; Пер. с франц / М. Фуко. - М.: Касталь, 1996. - С. 239);

Каким образом власть может осуществлять свои высшие полномочия, приговаривая к смерти, если ее главнейшая роль состоит в том, чтобы обеспечивать, поддерживать, укреплять, умножать жизнь и ее упорядочивать? Для такой власти смертная казнь- это одновременно предел, позор и противоречие…Можно было бы сказать, что прежнее право заставить умереть или сохранить жизнь было замещено властью заставить жить или отвергнуть в смерть….Именно на жизнь и по всему ее ходу власть устанавливает теперь свои капканы; смерть же теперь - ее предел, то, что от нее ускользает; смерть становится самой потаенной точкой существования, самой «частной» точкой.

(Фуко М.. Воля к истине: по ту сторону знания, власти и сексуальности: работы разных лет; Пер. с франц / М. Фуко. - М.: Касталь, 1996. - С. 242);

Я думаю, что за ненавистью, которую народ питает к правосудию, судам, тюрьмам, не следует видеть только представление о каком-то другом правосудии, лучшем и более справедливом, но прежде всего ощущение некоей исключительной точки, в которой власть осуществляется в ущерб народу.

(Фуко М. Интеллектуалы и власть: статьи и интерьвью: 1970-1984. Ч.1. / Мишель Фуко; [пер. с фр. С. Ч. Офертаса под общ. ред. В. П. Визгина и Б. М. Скуратова]. - М.: Праксис, 2002. - С.73);

Люди ведут войну, чтобы победить, а не потому, что она справедлива.

(Фуко М. Интеллектуалы и власть: статьи и интерьвью: 1970-1984. Ч.1. / Мишель Фуко; [пер. с фр. С. Ч. Офертаса под общ. ред. В. П. Визгина и Б. М. Скуратова]. - М.: Праксис, 2002. - С.73);

Власть – это не дисциплина, дисциплина – это возможная методика власти.

Фуко М. Интеллектуалы и власть: статьи и интерьвью: 1970-1984. Ч.1. / Мишель Фуко; [пер. с фр. С. Ч. Офертаса под общ. ред. В. П. Визгина и Б. М. Скуратова]. - М.: Праксис, 2002. - С.333);