Бюллетень. Номер шестнадцатый.

ИССЛЕДОВАНИЯ И ПУБЛИКАЦИИ. III

Хенрике Шталь
(Германия, Трир, Трирский университет)

Статья А.Ф. Лосева
о «Бытии-возможности» Николая Кузанского
(Тезисы)[1]

А. Ф. Лосев был первым, кто перевел трактат Николая Кузанского «De possest» на один из современных европейских языков[2]. В качестве предисловия к переводу он написал статью о «De possest»[3], которую можно датировать скорее всего 1936 годом.

Статья открывается анализом термина «possest». Сначала Лосев обсуждает возможности его адекватного перевода. В отличие от смысла самого термина, выясненного из контекста, сама языковая конструкция неологизма для Лосева оказывается спорной и тем самым его реконструкция на другом языке представляется ему проблематичной. Отвергая формы перевода, предложенные немецкими коллегами, Лосев принимает неожиданное решение: отойдя от языкового строя слова, он заменил глагольную форму неологизма на существительное. Лосев переводит «possest» как «бытие-возможность».

Перевод Лосева имеет теоретическую основу в его теории имени, согласно которой надо дифференцировать несколько уровней имени. Основополагающим является его различение имени как, с одной стороны, «идеи»[4] вещи или носительницы энергии ее сущего[5], а с другой стороны, как «ноэмы»[6], т.е. конкретного значения слова в определенном языке, суживающим идею определенной перспективой и выделением определенных аспектов. Во-первых, это различение позволяет переводчику отойти от реконструкции языковой формы (ноэмы), которая всегда будет обречена на неудачу из-за самой природы языка, и, вместо этого, исходить из самой идеи, т.е. понятийного, а не языкового значения слова. Во-вторых, становится ясной важность самой реконструкции языковой формы: надо понять специфический, обусловленный языком подход к идее, чтобы найти в другом языке средства, при помощи которых можно образовать выражение, близкое к исходному слову в смысле его подхода к идее.

В соответствие с этим, Лосев определяет сам смысл термина «possest» при помощи контекста. Смысл термина, согласно Лосеву, имеет три аспекта: во-первых, возможность (posse), которая есть, во-вторых, «возможность бытия» (posse esse), а в-третьих, существование этой «возможности бытия», которое является актуальным или действительным (actu): «“Possest” есть такая идеальная возможность бытия, которая сама дана как вполне законченное в себе бытие, вполне самостоятельное, предельно завершенное, или, как говорили тогда, актуальное бытие»[7].

Языковая структура неологизма, наоборот, кажется ему не совсем ясной. Лосев начинает с анализа грамматических соотношений двух частей сложного слова: неологизм отличается от словосочетания «posse esse» спрягаемой формой «est». Он предлагает три возможности интерпретации соединения «est» с неопределенной формы глагола «posse»: во-первых, можно понимать «est» «как дополнение в винительном падеже пр<и> глаголе posse», т.е. есть в смысле «мочь быть». Во-вторых, можно понимать «posse как существительное», а «est» «как определение в родительном падеже», так что значение будет «возможность бытия». Однако в обоих случаях стирается различие с «posse esse». В-третьих, можно понимать «est» в предикативной функции. В этом же смысле неологизм был интерпретирован одним немецким ученым[8]: «Können, welches ist» — «И это, по-моему, нехудое понимание, так как оно использует и глагольную форму est и выдвигает на первый план самостоятельное существование возможности, что как раз для Н<иколая> К<узанского> является центральным».

Однако Лосев остался недоволен и этим решением, так как «объединение posse и est, то есть целого предложения, в одно существительное, совершенно невообразимо по-латыни». «Объяснение» было бы «полным», «если possest содержало бы в себе posse esse est». Лосев предлагает другой подход, заменяя грамматическую интерпретацию анализом концепциональных функций словоформ. Он подчеркивает, что в «possest» соединены два слова «в одном общем, уже неделимом слове», при чем в нем совпадают два противоположных по грамматическому смыслу слова: «est», как сопрягаемое слово, выражающее «актуальное бытие», и «posse», как инфинитив, выражающий «в некотором смысле неопределенн<ую> и беспредельн<ую> мощь».

Итак, Лосев увидел в сложном слове «possest» совпадение противоположностей в самой языковой конструкции неологизма, добавляющей к идее «идеальной возможности» «актуального бытия» их же совпадение «в едином акте» и как «предельно сконденсированную энергию». Тем самым «possest» оказывается Божественной «энергией». Этот идейно-ноэматический смысл неологизма Кузанского Лосев хочет передать русским сложным словом, построенным из существительных: «бытие-возможность».

Однако идейная интерпретация «possest» как «вечной силы» Бога в смысле паламизма, т.е. как энергии Бога, проблематична: она отражает понимание имени самим Лосевым и затемняет особенность этого термина у Кузанского. Хотя Кузанский также строго различает непознаваемого Бога и Его «вечную силу», которой создан мир[9], эту силу нельзя сопоставлять с энергией в смысле паламизма. Кузанский сам отождествляет ее со «словом Божием», т.е. с Христом.

Самому Лосеву ясно, что Логос — это не энергия[10]. Но Лосев не хочет допускать субстанциального соединения человека с Богом. Для него приемлемым является только единение в энергии. С точки зрения Лосева, Кузанский еще не дошел до идеи имманентности Бога в человеке, хотя уже подошел к порогу этого, в глазах Лосева, порочного воззрения, типичного для Нового времени[11]. С этим, однако, нельзя согласиться, так как Кузанский, на самом деле, переступил этот порог, хотя сделал это таким образом, что упрек в пантеизме продолжает быть предметом спора вплоть до сегодняшнего дня.

В своей интерпретации «possest» Кузанского Лосев отвлекался от собственно христологического содержания, центрального для самого Кузанского: у него «possest» есть одновременно как основа мира, так и способность самого ума и, тем самым, и основа для мистического единения с Христом.

Укорененность в неоплатонической и паламитской традициях мешала Лосеву подойти к христоцентрической мистике интеллекта у немецкого кардинала. Однако интерпретация Николая Кузанского у Лосева имеет свои достоинства, выделяющиеся на фоне истории рецепции немецкого философа: его восприятие Кузанского образует мост между «мистическим» восприятием сочинений кардинала, распространенным особенно в русской религиозной философии, и гносеологически-диалектическим подходом, типичным для Запада того времени.

---

[1] Полная версия данной статьи выйдет под названием «Имя Божие — путь к мистическому единению. Интерпретация понятия “possest” Николая Кузанского у Алексея Лосева» в сборнике: Imja. Namen in der russischen Literatur / Hrsg. von Matthias Freise et al.

[2] См. «Письмо в философскую редакцию Соцэкгиза» (№3) Лосева в публикации: Тахо-Годи Е.А. О восприятии Николая Кузанского А.Ф. Лосевым: новые архивные материалы к теме // Verbum: Выпуск 9: Наследие Николая Кузанского и традиции европейского философствования: Альманах / Под ред. О.Э. Душина. СПб., 2007. С. 248.

[3] Лосев использовал в качестве источника латинского текста «De possest» Базельское издание 1565 г. — Лосев А.Ф. «О трактате “О бытии-возможности”». Личный архив А.Ф. Лосева. Этот текст до сих пор не опубликован, расшифрован и предоставлен нам Е.А. Тахо-Годи.

[4] См.: Лосев А. Философия имени // Лосев А.Ф. Бытие. Имя. Космос. М., 1993. С. 650, 757.

[5] См.: Лосев А. Избранные труды по имяславию и корпусу сочинений Дионисия Ареопагита с приложением перевода трактата «О божественных именах» / Подготовка текста и общая редакция А.А. Тахо-Годи. СПб., 2009. С. 53.

[6] См.: Лосев А. Философия имени. С. 641.

[7] Лосев А.Ф. «О трактате “О бытии-возможности”». Следующие цитаты статьи Лосева — отсюда.

[8] Zimmermann R. Der Cardinal Nicolaus Cusanus als Vorläufer Leibnitzens (Aus dem April-Hft. des Jg. 1852 der Sitg.-berichte der phil.-hist. Cl. der k. Ak. d. W. (VIII. Bd. S. 306) besonders abgedruckt.). (= www.bsb-muenchendigital.de/~web/web1004/bsb10047511/images/index.html?digID=bsb10047511&pimage=1&v=pdf&nav=0&l=de). S. 8.

[9] Cusanus. Trialogus de possest // Nikolaus von Kues : Philosophischtheologische Werke. Lateinisch-Deutsch. Bd. 3. Hamburg, 2002. 74, 5ff.

[10] См.: Лосев А. Миф — развернутое магическое имя // Лосев А.Ф. Миф. Число. Сущность. М., 1994. С. 222.

[11] См.: Лосев А. Сáмое самó // Лосев А.Ф. Миф. Число. Сущность. С. 368 и сл.

К содержанию Бюллетеня

Вы можете скачать Шестнадцатый выпуск Бюллетеня /ЗДЕСЬ/