Бюллетень. Номер шестнадцатый.

ИССЛЕДОВАНИЯ И ПУБЛИКАЦИИ. I

Рисмаг Гордезиани (Грузия, Тбилиси, Институт классической филологии, византинистики и неогрецистики Тбилисского государственного университета)

К восприятию европейской идентичности в Афинах классической эпохи и в современном мире

Несмотря на интенсивное применение понятия «европейская идентичность» в современной политологии, можно сказать, что его дефиниция по сей день весьма туманна[1]. Главной причиной этого является то, что пока нет согласия относительно координирующего фактора данного супранационального единства. Несмотря на то, что начиная с 1980-х годов ХХ в. идет форсированный процесс формирования европейского единства, закрепленного уже на институциональном, политическом и экономическом уровнях, как показывают исследования общественного мнения, не только в 47 странах Евросовета, но и 27 странах Евросоюза весьма невелико количество граждан, ставящих европейскую идентичность впереди национальной идентичности, причем и их число всё заметнее сокращается[2].

Сегодня, когда весь мир, в первую очередь Европа, охвачены кризисными явлениями, когда интеграционные процессы всё чаще нейтрализуются дезинтеграционными тенденциями, определение сущности национальной или региональной идентичности, в частности европейской, становится весьма актуальным. Ныне стало совершенно очевидным, что определение европейской идентичности на основе столь формальных критериев, какими являются географическое месторасположение, религиозные, культурные, политические традиции, верность гуманитарным или демократическим ценностям, представляется весьма неубедительным и недостаточным. С учетом сложившейся в первом десятилетии XXI в. ситуации, довольно привлекательным представляется максима французского журналиста, философа и писателя Бернара-Анри Леви: «Европа — не место, а идея». Если принять данный тезис, то для определения европейской идентичности основным координирующим фактором следует признать некую систему ценностей, которая соответствовала бы реальности, сложившейся в современном мире и могла бы передать сущность европейства или западности.

С этой точки зрения интересно учесть, как осмысляли данный вопрос там, где родилась идея не только Европы, но и первой глобальной оппозиции: Европа/Азия, т.е. в древней Греции. Как известно, у Гомера еще не встречается географическое понятие Европа, хотя без указания имени он упоминает в «Илиаде» дочь Фэникса, которая родила Миноса и Радамантиса (XIV, 321—322). Следовательно, согласно Гомеру, проникновение мифологической фигуры Европы на одноименный континент начинается с Крита, а ее сыновья являются первыми европейскими правителями. Уже в эпоху архаики это имя приобрело значение географического понятия — сначала при обозначении средней Греции, а затем и фрако-македонского севера. Трудно сказать, стало ли мифологическое имя основой географического названия или, напротив, возникновение имени похищенной Зевсом женщины было результатом этиологического обобщения географического термина. М.П. Нильсон полагал, что изображенная на одной микенской печати женщина, сидящая на быке, вызывает ассоциации с мифом о Европе[3]. На основе этого ряд исследователей полагают, что и сам термин «Европа» сложился в период так называемой Эгейской культуры и тогда же имел как мифологическое, так и географическое значение. Что касается этимологии самого названия «Европа», хотя предложены попытки объяснить форматив на основе греческого (εὔρυς ὤψ) или семитских (ereb) языков, авторы современных этимологических словарей древнегреческого языка считают этимологию «Европы» неустановленной или показывающей отношение к догреческому языковому миру[4]. Одна из последних этимологий принадлежит E.J. Furnée, который в рамках своей догреческо-картвельской теории связывает термин с картвельской основой *wrc-ob-a «распространятся», что соответствует предложенному H. Frisk пониманию значения данного термина, согласно которому термин отражает контраст между неограниченностью суши континента и ограниченностью островов и полуостровов, окруженных морем[5]. Именно поэтому распространенность суши была зафиксирована термином «Европа» сначала по отношению континентальной Греции, а затем с постепенным расширением ареала большой греческой колонизации — уже всего континента.

В классическую эпоху данный термин уже осмысляется членом бинарной оппозиции: Европа/Азия и обозначает тот континент, относительно восточных границ которого эллины не имели четкого представления[6]. На востоке основным членом данной оппозиции предстает Персия, а на западе — Греция. Уже в первой половине V в. до н. э. Геродот, рассуждая о корнях и причинах греко-персидского противостояния, передает версию персидских историков, согласно которой причиной всего являлось похищение женщин: сначала финикийцами — Ио, затем греками — Европы и Медеи, наконец, троянцами — Елены. Если до этого дело ограничивалось лишь похищением женщин, то после эллины совершили тяжкую вину, «так как они раньше пошли походом в Азию, чем варвары в Европу» (I, 1—4). Следовательно, для «отца истории» основным репрезентатором Европы является Греция, а Азии — Персия. Данная тенденция укоренилась в греческой художественной литературе эпохи классики. Так, например, в дошедшем до нас фрагменте поэмы «Персика» поэта V в. до н. э. Хойрила читаем: «расскажи мне другую историю, как пришла большая война из Азии в Европу» (Bernabe, fr.1).

У Греции, покрывшей многие регионы Средиземноморья и Черноморья своими колониями — эффективными распространителями эллинского кода, появилась амбиция стать создателем европейского менталитета, который бы приобрел парадигматическое значение для других. В первую очередь это нашло выражение в политическом плюрализме и существовавшем в многочисленных полисах разнообразии политических систем. Общество стало перед необходимостью систематически делать выбор между автократией, олигархией, демократией или другой гибридной формой правления. В классическую эпоху сложилось мнение о том, что ни одна из политических систем не является совершенной и приемлемой во всех отношениях. Тем не менее ярый противник демократии Платон, устами Сократа, отказавшегося избежать исполнения несправедливой смертной казни, так как не хотел нанести удар афинским законам, которым он отдавал предпочтение перед всеми остальными законами[7], фактически сказал следующее: хотя демократические Афины заслуживают критику, ее законы, т.е. политическая система всё же являются лучшими среди всех остальных.

Самым верным аргументом справедливости такой позиции следует считать то, что именно в недрах этой системы достигла Эллада, т.е. символ Европы в древнем мире, беспрецедентно больших успехов в основных сферах проявления творческого потенциала человечества, здесь сложилась впервые концепция демократии как системы ценностей. Эта концепция с завидной логичностью и ораторской блистательностью сформулирована в приведенной Фукидидом (II, 37) известной речи Перикла, оплота афинской демократии. В речи Перикла по нашему мнению можно выделить 21 ключевой признак, охватывающий всю сущность демократии. В ограниченной объемом статье не смогу детально рассмотреть каждый из них[8]. Коснусь лишь того, какие можно найти здесь ответы на три кардинальных вопроса:

а. Каким должно быть общество, на которое опирается демократия. Согласно Периклу, оно должно быть: 1) боящимся законов принятых им же и не допускающим, чтобы кто-либо нарушил их; 2) строго защищающим неписанные, т.е. моральные, законы и общественно порицающим их нарушителей; 3) эмансипированным и находящимся на том уровне духовной подготовленности, чтобы в процессе выбора смогло действовать соответственно государственным интересам; 4) смелым и готовым в случае необходимости защитить себя; 5) не делающим различия по имущественному состоянию и отдающим предпочтение человеческой добродетели и жизненному опыту; 6) защитником трезвого суждения и свободы слова.

б. Каким должен быть гражданин, член демократического общества? Согласно Периклу, он должен быть: 1) имеющим равные с другими гражданами права; 2) имеющим личную свободу; 3) включенным в государственные дела; 4) профессионалом в определенной сфере, приобретшим этим личную свободу; 5) имеющим собственное мнение и выражавшим его публично; 6) образованным, духовно богатым; 7) законопослушным; 8) использующим богатство для позитивной деятельности.

в. Каким должно быть государство? Согласно Периклу, оно должно быть: 1) гарантом защиты демократии; 2) открытым для иностранцев, с целью взаимноознакомления с достижениями и получения знаний; 3) приводившим в гармонию общественные и личные интересы; 4) приобретающим друзей посредством оказания им поддержки, а не получения от них помощи; 5) гарантом транспарентности; 6) заботящимся о заполнении надлежащим содержанием свободного времени граждан; 7) воздерживающимся от неоправданной милитаризации граждан.

Данная модель, функционировавшая с относительным успехом в эпоху Перикла и фактически определившая принципы так называемой афинской идентичности[9], по моему мнению, могла бы послужить основой для идеи европейской идентичности в процессе строения так называемого европейского дома и на современном этапе истории человечества. Она отличается своей универсальностью, свободна от религиозных, этнических, географических ограничений, способствует развитию критическо-аналитического мышления. Однако ее проведение в жизнь гораздо сложнее, чем любой другой модели, так как для ее реализации требуется одновременно готовность общества, гражданина-личности и государства.

Античный опыт показал следующее: достаточно при реализации этой модели проигнорировать хотя бы один ее аспект, неправильно производить компонирование отдельных ее элементов, как аномалии, нередко роковые, становятся неминуемыми, и тогда демократическая система может для общества оказаться столь невыносимой, что оно начнет двигаться в сторону охлократии, т.е. политического хаоса, тирании, авторитаризма или автократии. Несоответствие между декларированной формой политической системы и реально осуществленной может создать ситуацию, когда, используя формулировку Фукидида, только по имени будет демократия, а на деле — господство одного мужа.

Несмотря на многообразие политических систем в греческих полисах, на начальном этапе противостояния Европа/Азия основной репрезентатор идеи Европы в древнем мире Греция избрала главным принципом широкое включение граждан в политическую жизнь и усмотрение мнения народа в процессе функционирования государства. Персия, основной репрезентатор Азии, избрала диаметрально противоположный принцип, основанный на неограниченной воле монарха, минимальном включении граждан в политическую жизнь и на фактическом несуществовании общественного мнения. Такое различие, как я уже постарался показать в своей более ранней работе[10], является результатом не только воли отдельных личностей или закономерностей исторического развития, но в первую очередь тех ментальных субстратов, на которых опираются, с одной стороны, персидская, а с другой — греческая цивилизации. Для первой исходным является преимущественно принцип мифологического мышления, ориентированный в основном на ценности, заведомо признанные абсолютной истиной и ориентированные на минимальные перемены, для второй — преимущественно критическо-аналитический принцип мышления, ориентированный на ценности, которые зиждятся на рассуждениях, апробированных обществом и готовности к систематическим переменам. Именно поэтому, неоднократные попытки (Александр Македонский, Римская Империя и др.) нейтрализовать оппозицию Европа/Азия, т.е. Запад/ Восток, по сей день не привели к ощутимым успехам, ибо ментальный субстрат столь глубок и силен, что его преодоление ментальным адстратом гораздо сложнее, чем это себе могут представить стоящие ныне у руля мировой политики деятели.

Рассуждая в начале нашего века о европейской идентичности, следует отметить, что в ее понимании за последние 20—30 лет произошли весьма существенные изменения. После Второй мировой войны во всем мире, и в частности в Европе, систематически происходят явления, требующие постоянной коррекции в понимании феномена европеизма. Достаточно ознакомиться с шестью аспектами так называемого «европейского политического менталитета», сформированными в 2003 г. Юргеном Хабермасом и Жаком Дерридой (секуларизация, доверие к государству и скептицизм к успехам рынка, реалистические ожидания к техническому прогрессу, благосостояние, низкая толерантность к применению силы, мультилатерализм в пределах ООН)[11], расширенными и доведенными в 2010 г. до четырнадцати Джоном Маккормиком[12], станет очевидным, насколько сблизились принципы европейской идентичности во многих пунктах с принципами так называемой афинской идентичности, сформированными Периклом. Хотя кругозор Перикла ограничивается такими микроструктурами, какими являются греческие полисы, а современные теоретики учитывают опыт многих европейских стран, концепция Перикла кажется более четкой и представляющей более полно и рельефно политический менталитет государственной системы, основой которой является демократия.

---

[1] Ср.: Muenkler H. Europa als politische Idee // Reich-Nation-Europa. Modelle politischer Ordnung, Weinheim Beltz, 1996; Вайнштейн Г. Европейская идентичность: возникающая реальность или фантом? [на сайте:] www.politcom.ru 2009

[2] О статистике см.: Вайнштейн Г. Указ. соч.

[3] Nilsson M. P. Geschichte der griechischen Religion. Bd. 1. Muenchen, 1955. S. 356, Anm.1.

[4] Frisk H. Griechisches etymologisches Woerterbuch: 1—3. Heidelberg 1954—1974. S. 593; Chantraine P. Dictionnaire étymologique de la langue grecque: 1—4. Paris, 1968—1980. P. 388.

[5] Furnée E. J. Paleokartwelisch-pelasgische Einfluesse in den indogermanischen Sprachen. Leiden, 1986. S. 47.

[6] Детально см. RE и DNP.

[7] Аргументация Сократа детально излагается в «Критоне» Платона.

[8] Гордезиани Р. Об античном и современном понимании демократии // Гордезиани Р. Lekt£: Избранные статьи. Тбилиси, 2000. С. 300—310.

[9] Об афинской идентичности см.: Lape S. Race and Citizen Identity in the Classical Athenian Democracy. New York, 2010.

[10] Gordesiani R. Die Gegenueberstellung Europa/Asien vom Altertum bis zur Gegenwart. Tbilisi, 1997.

[11] Habermas J., Derrida J. Nach dem Krieg. Die Wiedergeburt Europas // Frankfurter Allgemeine, 31.05.2003.

[12] McCormick J. Europeanism. Oxford University Press, 2010.

К содержанию Бюллетеня

Вы можете скачать Шестнадцатый выпуск Бюллетеня /ЗДЕСЬ/